— Мы остановили выбор на старшем инспекторе Скиннере, — с невозмутимым видом добавил сэр Дэвид, — потому что это полицейский высочайшего класса… и вдобавок к тому… шотландец…
— Из Дорноха, — с улыбкой уточнил Скиннер, — в общем, хайландец…
Когда мисс Мак-Картри добралась наконец до своего отдела, все сослуживцы поднялись со своих мест и радостно приветствовали ее, хором распевая: «It's a very jolly good fellow!», что в переводе означает приблизительно: «Ах, что за славный он малый!» Имоджин разразилась рыданиями, Дженис Льюис бросилась ее обнимать, а Арчтафт поздравил от лица всего коллектива.
— Не пытайтесь меня задобрить! — притворяясь рассерженной, сквозь слезы воскликнула Имоджин. — Все равно никому поблажки не будет! Вы у меня увидите, что шотландка — это вам не какой-то там валлиец, уж я-то знаю, как заставить англичан трудиться!
— Не сердитесь, Имоджин! — взмолилась, изображая страх, Дженис.
Однако нельзя сказать, чтобы в тот день в отделе, возглавляемом отныне мисс Мак-Картри, трудились слишком уж усердно…
В тот знаменательный день — день триумфа Имоджин и посрамления ее недругов — шотландка вернулась домой слегка хмельная от обрушившейся на нее славы. Не раздеваясь, она поспешила к фотографии отца:
— Надеюсь, папочка, уж теперь-то вы гордитесь своей дочкой?
Потом заговорщицки подмигнула Роберту Брюсу, ведь с ним она теперь чувствовала себя на равной ноге. Переодевшись в домашнее платье, Имоджин поставила пластинку с волынщиками Шотландской гвардии — единственная музыка, которая отвечала в тот момент состоянию ее души. Резкие звуки волынок были столь оглушительны, что мисс Мак-Картри не сразу услышала, как в дверь постучали. Она вышла открыть и увидела на пороге все того же Дугласа Скиннера, на сей раз со шляпой в руке и весьма смущенного. Имоджин еще не успела забыть, что в тяжкие дни испытаний привыкла считать его злейшим врагом, и приветствовала гостя по былым заслугам:
— Мистер Скиннер? Чем обязана?
От такого ледяного приема бедняга сразу заметно погрустнел.
— Прошу вас, позвольте мне войти, если, конечно, я не слишком вас побеспокоил.
— Ладно уж, проходите, коли пришли… — нехотя пригласила мисс Мак-Картри, не желая прослыть невежливой. — Прошу вас, присаживайтесь… — предложила она, проведя его в свою маленькую гостиную.
— Мисс Мак-Картри, — начал Скиннер, едва усевшись в удобное кресло, — я пришел извиниться, что столько времени вынужден был скрывать от вас свое истинное лицо. Но, к сожалению, на этот счет у меня были вполне четкие указания… А уж вам ли не знать, что есть вещи, которые от нас не зависят…
— Какой разговор…
— А еще позвольте добавить, что я глубоко восхищен мужеством, с каким вы перенесли все выпавшие на вашу долю испытания.
— Ну, мистер Скиннер, не стоит так уж преувеличивать… — слегка оттаяла Имоджин.
— Но я вовсе не преувеличиваю! По роду своих занятий мне приходилось сталкиваться с множеством самых разных людей, но никогда еще, мисс Мак-Картри, я не встречал женщины, которая обладала бы столь редкими достоинствами… И если мне будет позволительно высказать свое мнение, то я бы сказал, что только девушка, рожденная в Хайландии, способна выстоять под такими ударами судьбы!
Имоджин понемногу стала привыкать к мысли, что при ближайшем знакомстве тип оказался куда симпатичней, чем издали. В голубых глазах сквозила даже какая-то детская наивность… Ну а что касается усов, то… встреться ему кто-нибудь, к чьему мнению стоило бы прислушаться… в общем, особа, которой ему захотелось бы понравиться… наверное, не так уж трудно заставить его сбрить это безобразие…
— Не хотите ли чашечку чая, мистер Скиннер?
Похоже, от скромного угощения старший инспектор полиции почувствовал себя прямо-таки на седьмом небе, и мисс Мак-Картри заметила, что ему не так уж много нужно для счастья… Попивая вместе чай и поедая печенье, они заново переживали трагические дни, проведенные в Калландере, а Дуглас рассказывал Имоджин, как старался ни на минуту не упускать ее из виду и всегда иметь возможность вмешаться в критический момент. Он признался, как был огорчен, когда она подумала, будто это он напал на нее у озера, а ведь на самом деле ударил ее Росс, видевший, как она расправилась на берегу с Эндрю Линдсеем… Потом он рассказал, как не хотел ввязываться в драку, когда Аллан явно искал с ним ссоры в «Гордом хайландце», и какую радость ощутил, проучив наглеца.
— Вы сказали — радость, мистер Скиннер?
— Ну конечно. Я ведь думал, что вы его любите!