Через полтора часа снова объявили о задержке вылета на час. Тут даже Мельников не выдержал. Он вытащил бутылку бренди из горкомовского пайка, которую Борзов и насильно засунул ему в чемодан.
-Исключительный случай. –сказал Мельников Насте. –Тебе налить?
-Раз исключительный, то давай! Но учти, туалет не работает.
Час пролетел быстро. Все с нетерпением ждали следующего объявления. Кто-то заключал пари, на сколько задержат на этот раз, кто-то пил за «задержку». Но тут неожиданно объявили взлет. Под радостные пьяные вопли самолет действительно взлетел! Мельников тоже вопил от радости и счастья, что у него получилось, что он вырвался и летит в Италию.
-Рано ещё! Рано! –проникновенно шептал ему внутренний голос. –Только когда пройдешь таможню в Риме, только тогда сможешь радоваться. А сейчас возьми себя в руки и уймись.
Мельников замолчал, откинулся на спинку кресла и начал мысленно повторять слово «спокойно». Это ему всегда помогало. И тут он в первый раз за этот день вспомнил о Юле. Ему предстояло прожить без неё целую неделю.
Пассажиры потянулись в туалет. Нетвердо ступая нетрезвыми ногами, они всякий раз задевали Мельникова, который сидел у прохода. А одна из очкастых старух будто нарочно ткнула его острым кулачком в плечо.
-У тебя есть подруга? – спросила Настя, перегнувшись через подлокотник.
Мельников кивнул.
-Понятно.
Совершенно незаметно для себя под гул турбин и от принятого алкоголя, Мельников уснул. Когда он проснулся, за бортом стемнело, а внизу под крылом самолета уже весело подмигивал пунктиром разноцветных огоньков вечерний Рим.
Посадка получилась мягкой. Пассажиры взорвались бурей аплодисментов и радостных воплей.
На таможенном досмотре ни у кого ничего запрещенного в ввозу в Италию не обнаружили. На пьяного Никиту посмотрели с понимаем и весело.
Схема Никодима с разделением на две группы сразу полетела к черту. Все сбились в общую кучу в центре зала и неорганизованным стадом со своими чемоданами и сумками ждали представителя советского посольства.
-Как из концлагеря вырвались. –шепнула Настя.
Советские туристы действительно резко контрастировали с яркими, свежими одеждами и жизнерадостными загорелыми лицами итальянцев.
-Игнат остается за старшего. Я схожу позвоню. –объявил Никодим после пятнадцати минут ожидания.
-Чтобы не произошло, теперь точно можно расслабиться. Всё позади. Я – в Италии. –думал Мельников, разглядывая настоящих итальянцев.
Они ему нравились. Все сразу, без исключения. Он уже полюбил эту страну, солнечную даже вечером. Полюбил всем сердцем и навсегда.
-Нам можно в женский туалет сходить. –к Мельникову подошли две старухи в черных очках .
-Нет, нельзя. Ждем Никодима. –ответил Мельников, сразу догадавшись, что старые галоши собираются удрать.
-Мы не можем терпеть! –пригрозила одна.
Вторая стояла рядом и вызывающе молчала.
-Почему в самолете не сходили? О чем вы думали? Терпите. Никодим сказал, чтобы никто никуда не отлучался.
-Это глупо и бесчеловечно! –старухи отошли.
-Сурово ты их. –заметила Настя.
-Не могут терпеть, сидели бы дома. Зачем приехали, если потерпеть не могут.
Показался Никодим. Он сразу привлекал к себе внимание, выделяясь безвкусной убогой одеждой. На нем был тот самый серый кургузый костюмчик, в котором они встретились в первый раз в метро. Тогда ещё Мельников подумал, что человек приехал в Москву из деревни.
-Наш представитель скоро появится. –объявил Никодим. –Он ждал нас в аэропорту, но рейс задерживался и он, не дождавшись, уехал. Все организованно ждем.
-Можно сходить в туалет? –снова начали просить старухи.
-Нет. –отрезал Никодим. - Ждем до гостиницы.
-Что? –в голос воскликнули они.
-Тихо! –зашипел Никодим, вращая глазами. - Люди смотрят! Кругом иностранцы! Что они о нас подумают? В гостинице сходите.
-Это теперь мы иностранцы, а не они. –старухи отошли.
-Никодим, а почему задерживали вылет? –спросил Мельников.
-Не хватало одной подписи под выездными документами. Согласовывали. Могли в последний момент всё отменить. Я, кстати, надеялся. Группу сколотили наспех. Поездка планировалась в июне, но почему то решили отправить в начале мая. Ой, нервотрепка мне предстоит, чувствую! Одни будут в туалет постоянно проситься, другие будут в магазинах от изобилия в обмороки падать, кто-то с голодухи объестся, кто-то руку сломает или ногу подвернет. –Никодим отер ладонью вспотевший лоб. -Ничего. Как вернусь – на неделю на Черное море рвану. В Геленджик. Уже заявление подписал. –Никодим мечтательно закрыл глаза.