-Думаешь, мне самому не противно? –неожиданно сказал Никодим, положив ручку и захлопнув блокнот. – Пойми, я вынужден так себя вести, чтобы управлять ими! Иначе меня не будут слушаться.
-Ты уже начал писать отчет?
-Нет. Заметки для памяти, чтобы не забыть. Я обязан так себя с ними вести.
-Мне тоже надо бы каждый день конкретику записывать.
-Конечно, записывай каждый день. Потом легче будет припомнить. Ох, скорее бы всё это кончилось и - в Геленджик с ластами и маской. На Черное море!
-А я могу про тебя в отчете написать?
-Что ты собираешься писать про меня? –насторожился Никодим.
-А что я вообще должен писать? О чем? О ком?
-О том, что ты считаешь неправильным, порочащим облик советского человека, о нарушениях.
-Каких нарушениях конкретно?
-Например, если кто порнографический журнальчик полистал у прилавка.
-Это нельзя? –Мельников как раз собирался так сделать.
Подойти незаметно к какому-нибудь киоску наподобие нашей «Союзпечати» и полистать невзначай.
-Категорически запрещено! А также, если кто спекульнул банкой красной икры или бутылкой водки. Или тем и другим одновременно. Например, продал их или выменял на что-нибудь. Пиши обо всем, что нельзя делать советскому человеку, находясь заграницей, а кто-то из нашей группы делал, и ты это видел. Понятно?
-Но о тебе мне можно написать? –снова спросил Мельников.
-Да что ты такого обо мне хочешь написать?
-Не волнуйся. Только хорошее. Похвалить тебя, восхититься. Перечислить положительные качества.
Никодим самодовольно ухмыльнулся.
-Нет. Хорошее про людей писать не надо.
-Дело в том, что … -Мельников замялся. - По-моему, кое-кто в нашей группе собирается написать о тебе плохое. И я хотел, как бы в противовес, похвалить тебя.
-Не понял. –насторожился Никодим. -О чем ты говоришь? Кто обо мне собирается плохое писать?
-Что ты знаешь о Насте? –Мельников задал встречный вопрос.
-Работает секретаршей в одном из отделов ЦК партии.
-Ты знал, что она владеет итальянским языком?
-Нет, не знал. Она владеет?
-Ещё как! Только что так чесала по-ихнему, что не отличить от настоящей итальянки.
-Значит, сокрыла факт владения языком страны временного пребывания? Почему?
-А ты знал, что она два года проработала в Италии в советском посольстве?
-Первый раз слышу. –Никодим встал из-за стола. –Это странно!
-Странно - не то слово. Это подозрительно. Я решил предупредить тебя. Она не простая. Чувствуется, что у неё какие-то полномочия. Может она нас всех тут пасет, а?
Никодим задумался.
-Как бы проверяющий за проверяющим? Проверяет меня, насколько компетентно я справляюсь с обязанностями? Такое возможно. Что-то говорила в мой адрес?
-Да. Выражала недовольство по поводу того, как ты обращаешься с членами нашей тургруппы.
-Что конкретно?
-Сказала, что ты грубо себя ведешь, унижаешь людей. Посоветовала тебе не от шведского стола туристов отгонять, а внимательнее смотреть за Никитой и за теми тринадцатью бабами. Настя сказала, что они пьянствуют в номерах. Если она в своем отчете напишет, что при твоём попустительстве…
-При нашем попустительстве, Игнат!. Ты подписал официальные бумаги. Забыл, агент Не слон? Теперь мы с тобой делим ответственность за этих людей.
-Делим, но не в равных долях. У меня шесть, у тебя – двенадцать. У меня в два раза меньше.
-Там в долях разбираться не станут.
-Но если останутся твои, то при чем я?
-Спокойно! Ещё никто не сбежал. Кстати, Настя дала дельный совет. Пойдем проверим этого Никиту, ударника «кому нести чего куда».
Они вышли из номера и поднялись на третий этаж.
-На этом этаже все комнаты заняты нашими туристами! – с гордостью сказал Никодим и постучал в дверь номера, где поселили Никиту.
Дверь не открывали. Никодим постучал снова, настойчивее, и приложил ухо к двери.
-Мне послышалось или там … Послушай.
Мельников прислушался. Из-за двери отчетливо доносились звуки, которые могли означать только одно – половой акт.
-Его право. –развел руками Никодим. –Что я могу сделать? Но с которой из тринадцати?
-А если он с несколькими сразу? –предположил Мельников.
-Но не с тринадцатью же одновременно? Он хоть и ударник, но не по этой части. Пойдем проверим остальных. И методом исключения определим с кем он там упражняется.
Никодим постучал в следующую дверь и снова ему никто не открыл.
-Вот! Нашли. Никого нет. Значит с этой. Кто у нас тут поселился? –Никодим попытался припомнить.
-Но в номерах по двое заселяли. Значит Никита с двумя?
-Да, получается, что с двумя. –согласился Никодим и приложил ухо к двери. –Что за черт! Послушай-ка!
Мельников прислушался и снова отчетливо различил характерное постанывание и тяжелое дыхание.