Мельников вглядывался в окружавшие его лица и понимал, что он для них теперь свой. Свой в доску.
Глава 4 Герой нашего времени
Вахтер института, взглянув Мельникову в лицо, пропустил не спросив пропуск.
-Сегодня, парень, твой день. –сказал вахтер и подмигнул, кивнув на информационный стенд.
Там висело объявление. Мельников подошел.
-Сегодня открытое партсобрание. –прочитал он.
В повестке дня стояло два пункта: рассмотрение текущих вопросов по подведению предварительных итогов соцсоревнования между отделами и приём кандидатом в члены КПСС. Начало собрания - после окончания рабочего дня.
-Анкета пришла. –внутренне улыбнулся Мельников.
И тут он вспомнил слова Никифорова о том, что с членов партии дерут строже, чем с беспартийных.
-А ведь и правда! –подумал Мельников. -Например, сегодня. После работы беспартийные побегут домой, по своим делам, а партийные останутся и будут сидеть на партсобрании неизвестно до какого часа. КАС любит неспешно вести партсобрания, любит чувствовать собственную значимость. Понятное дело, дома-то унижают, так хоть здесь как-то компенсировать.
В этот момент Мельников впервые слегка засомневался, в целесообразности вступления в ряды коммунистов.
-Надо бы вначале хорошенько . разузнать все льготы и дополнительные ограничения, которые появятся у кандидата и ещё раз взвесить все «за» и «против»,
Не успел Мельников дойти до своего стола, как его перехватила Точилина.
-Молодец Игнат! Всё аккуратно исправил. Я проверила трижды. Ни одной ошибочки не допустил. Сейчас явятся смежники и окончательно всё подпишут. В обед партбюро. Будем анкету рассматривать. Три претендента на неё. Три! Прямо как групповое изнасилование. –Точилина хихикнула. - Но я, как член бюро, за тебя грудью встану. –и Точилина коснулась грудью его плеча.
-Спасибо. –ответил Мельников, почувствовал легкую волнение от произнесенных ею слов: «член», «грудью» и «встану».
-И с лицом ты правильно придумал. Оно у тебя было какое-то непролетарское, слишком интеллигентное, чистое, мягкое, свежее, без следов. А сейчас – то, что надо. Рабочее. Наше. Как трактором проехали. Считай анкета твоя.
-Точилина? Кто из твоих ребят свободен? –из-за кульмана вынырнула Мямлина, профорг отдела. –Надо помочь разгрузить канцтовары. Машина у входа ждет. Мельников, ты свободен?
-Спросите у моего непосредственного начальника. –ответил Мельников не без умысла.
Весь институт знал, что Мямлина и Точилина заклятые враги, а идти разгружать ватманы ему не хотелось.
-Мария Мироновна, мальчик свободен? –спросила Мямлина подчеркнуто вежливо.
-Во-первых, Игнат не мальчик, а во-вторых – он занят. –ответила Точилина, принимая боевую стойку.
-Чем он занят? Он сдал исправления, я видела.
-А Вы своими делами занимайтесь, и не лезьте в чужие.
-Я занимаюсь именно своими делами. А вот Ваш шкаф снова налезает на наш трубопровод!
-А Вы свой трубопровод не в пустом поле прокладывайте. Тут уже было занято. Посмотрите чертежи.
-Смотрела. Не было занято!
-Было! Глаза разуй!
- Сама разуй! Не было там вашего шкафа.
Между женщинами началась очередная перепалка. На Мельникова уже никто не обращал внимания и он проскользнул на своё место. За его столом сидел Паша с лицом, наполовину скрытым черными очками.
-Привет. Ты чего в очках! –спросил Мельников.
Паша не отвечал, удивленно разглядывал лицо Мельникова.
-От профорга прячусь. Надо машину разгружать. Неохота. А на счет очков… - Паша снял очки.
Оба его глаза были подбиты.
-Точно, как у тебя. Для партбюро это хорошо. Пролетарский вид. Мы с тобой думаем одинаково.
-Узнаваемый почерк. Никифоров? -спросил Мельников.
-Кто? –не понял Паша. –Какой Никифоров?
-Меня разукрасил Никифоров. А тебя?
-Мой художник-визажист не представился. У нас каждый второй кулаками машет. Только успевай уворачиваться.
-Расскажи, как было?
-Солопова позвонила вчера. –Паша надел очки. -Попросила заскочить, утешить. Очередной самец сбежал. И уже когда я выходил из её квартиры, то резко получил в оба глаза. Я даже не разглядел его. Налетел, как смерч. Солопова мне лед приложила, обработала, как надо, и видно было, что рада. Подумала, наверное, её бывший приятель взревновал и, значит, вернется. Но я думаю, тут что-то не так.
-Ты прав. –Мельников рассказал про Никифорова.
-Спасибо. Удружил.
-Мы представить не могли, что ты там окажешься.
-Мельников! К светофору! – крикнула секретарша.
Она так иногда шутила.
-Игнат! – услышал Мельников в телефонной трубке голос Юли. –Извини, но я не виновата. Вчера, когда ты уже спал, неожиданно приехал отец. Вадим, оказывается, заявился к родителям и при гостях наговорил им обо мне такого! Такого! Будто бы я во всем виновата! Будто бы я ему изменяла, а не он мне. Отец приехал и, как подтверждение лживых слов Вадима, увидел тебя, спящего, полураздетого. Мне пришлось поехать с отцом. Я хотела, чтобы этот негодяй мне в лицо повторил слово в слово, всё то, что сказал за моей спиной. –как в нервном припадке тараторила Юля, не давая Мельникову и слова вставить.