Мельников поразился как быстро Точилина просекла его хитрость! Но что она хочет от него? Загрузить в освободившееся время новой работой?
-Ты меня понимаешь, Игнат? Вместо одного проекта мы сделаем, например, четыре! Это ж в четыре раза увеличит финансирование отдела! Представь, какие премии нам будут выписывать! У меня аж дух захватывает от открывающихся финансовых перспектив! Но надо прикрыться идеологий. Помнишь, движение стахановцев? Возродим. И ты станешь нашим первым институтским стахановцем. Движение возрождения стахановских методов возглавлю лично я. Проведу через партбюро института как инициативу снизу.
-Как инициативу масс.
-Точно. Отрапортую в райком партии, а они выше, в горком. Чувствуешь карьерную перспективу? –Точилина понизила голос. –Кстати, наш дорогой Анатолий Степанович на волоске висит.
-КАС? –удивился Мельников.
–Я слышала, первый секретарь райкома его не переносит. -она перешла на шепот. – И в горкоме у Кожелева трения. Значит, скоро сместят. А свято место пусто не бывает.
Точилина выпятила грудь, распрямив спину, и хищно огляделась.
-Когда займу позицию, сделаю тебя членом парткома. Будешь моим замом по идеологии. Мы тут с тобой всех в бараний рог скрутим.
-Мне для этого надо вначале по крайней мере в партию вступить. -напомнил Мельников. –А я слышал, что сегодня анкету собираются отдать нашему институтскому разнорабочему.
-Не бывать этому! Не допущу! Я за тебя горой встану. Отстою! За справедливость буду бороться до последней капли крови! -говорила Точилина, двигая грудью.
-Спасибо. –поблагодарил Мельников без энтузиазма.
Всякий раз, когда Точилина так говорила, в результате ничего не получалось.
-Спасибо потом мне скажешь, когда возглавишь общесоюзное движение за возрождения стахановских методов работы. Поблагодаришь меня, когда Леонид Ильич в Кремле тебе медаль вручит. Так ты согласен взять четыре проекта вместо одного?
-Как это отразится на моей зарплате? –задал Мельников ключевой для него вопрос.
-Официально зарплата у тебя останется такой же.
-Ну, нет! Так я не согласен. Это получается, что Вы мне просто увеличиваете нагрузку за те же деньги.
-Обожди отказываться! Премии будет получать только начальник отдела. Но он мне и тебе будет, как сейчас говорят в подворотнях, отстегивать башли. Будет регулярно отслюнявливать. Понимаешь?
-Сколько?
-Сейчас трудно точно оценить размер. Зависит от величины премии. Но разве это главное, Игнат? Не забывай, в какой передовой стране ты живешь! Тут у нас, у коммунистов, деньги – мелочь. Что ты на наши рубли в магазинах купишь? Тут тебе не идейно отсталый и морально разложившейся Запад. Тут не империализм! Здесь важен не чистоган, а общенародная известность, слава, любовь народная!
-Думаете, народ меня полюбит? Ведь остальных тоже заставят так же пахать, как я пашу. Заставят перевыполнять план. Заставят равняться на передовика, то есть на меня. Они ж меня возненавидят и убьют.
-О чем ты говоришь, Игнат? Тебя ждет всенародная любовь. Представь, твои фотографии появляться на разворотах газеты «Правда».
-Правда?
-Да! И в «Известиях». И в «Огоньке» будут публиковать твои интервью, в которых ты делишься передовым опытом ударной работы. Сколько девушек будут писать письма в редакции с просьбами познакомить их с тобой лично! Я даже начинаю ревновать тебя к ним. Ты такой красавец, молодой…
-Да бросьте Вы! –засмущался Мельников.
-Тебя станут узнавать на улицах. –продолжала бубнить Точилина, словно гипнотизируя. - Тебе будет достаточно просто придти в какой-нибудь, нет, в любой магазин и продавцы сами начнут предлагать тебе дефицит, вытаскивая его из-под прилавков. Ты захочешь купить, например, зимние ботинки сорокпервого размера, черные на натуральном меху с молнией, и тебе их уже выносят со склада. Игнат, ты окажешься одной ногой, обутой в зимний ботинок, в нашем светлом будущем.
-В коммунизме?
-Да, именно там. И тебе уже не надо будет ездить за штанами в Чехословакию. Так ты согласен на четыре проекта?
-Зависит от того, на сколько возрастет моя зарплата. Если не можете сказать в рублях, то хотя бы в назовите в процентах.