-А как иначе? Как они с нами, так и мы с ними. Всё-таки странная у нас страна. Как в песне поётся: «Кто тебя выдумал, звездная страна?».
-Это разве про нашу страну? –усомнился Мельников.
-А то?
-Я думал, про сказочную страну на какой-то звезде.
-Про нашу. Как её колонизировали лет триста назад при Петре Первом, так и продолжается до сих пор.
-Мы колония? Чья? –удивился Мельников.
Борзов огляделся. Никого поблизости не было. Они стояли одни.
-Здесь не место о таких серьезных вещах рассуждать. Не место и не время. –Борзов снова огляделся. -Знаешь что? Я тебя приглашу. У нас что-то наподобие политсеминара изредка проходит. Посидишь. Послушаешь. Интересные люди навещают. Знающие.
-Я бы с огромным удовольствие, но когда? У меня в ближайшие дни полный завал. Цейтнот.
-Мы собираемся нечасто. и следующий сбор нескоро. –сказал Борзов. – Но я тебя предупрежу за пару дней.
-Буду ждать с нетерпением.
Над их головами оглушительно заверещал настенный звонок и последние слова Мельникова утонули в его звоне. Обеденный перерыв для кроличьего народа закончился и приятели разошлись по своим отделам.
-Скромняга! –Точилина вынырнула из-за кульмана и взяла Мельникова под локоть. –Что ж ты молчал?
-О чем?
-Как о чем? Что лично знаком с товарищем Дерюгиным.
Мельников напряг память, но никакого Дерюгина, тем более товарища, он вспомнить не мог.
-Я не знаком с Дерюгиным.
-Как не знаком, если он тебя знает?
-Да кто он такой?
-Товарищ Дерюгин ответственный работник горкома партии. Зам начальника идеологического отдела. Я только что была у него на личном приеме относительно нашей инициативы возродить стахановское движение. Он целиком и полностью, обеими руками только «за». Он сказал, что это именно то, что нам всем сейчас нужно. И он сходу одобрил твою кандидатуру в качестве лидера движения. Оказалось, он тебя хорошо знает.
-Меня?
-Поздравляю. Уже сегодня к нам сюда, в институт, придут журналисты брать у тебя интервью. В завтрашних новостях по центральному телевиденью покажут репортаж, и в «Комсомолке» появится заметка. Товарищ Дерюгин хочет вначале проверить.
-Что проверить?
-Неважно. Важно, что у нас с тобой всё в порядке. Доделывай четвертый проект и готовься. Скоро появятся журналисты.
-Что я им скажу?
-Что-нибудь. Они сами всё потом напишут, как надо. Главное твоя внешность. Скромен, красив, опрятен… -она пробежала взглядом по Мельникову снизу вверх и остановилась на его подбитых глазах. - А вот это для прессы не пойдет. Иди на своё место и жди там. Я тебя немного подреставрирую.
Не успел Мельников дойти до своей чертежной доски, как его догнала Точилина со косметичкой в руке.
-Если с наших женщин стереть макияж, то половину из них ты просто не узнаешь, а может даже и испугаешься, Но не стану выдавать секреты сослуживцев. Закрой глаза и замри! –скомандовали Точилина.
Из личного опыта общения с женщинами после таких слов Мельников ожидал никак не меньше поцелуя. Но поцелуя не проследовало. Быстрыми точными движениями профессионала Точилина нанесла слой грима поверх синяков.
-Как теперь? –она поднесла зеркальце.
-Вообще не видно. Вы опытный гример, Мария Мироновна.
-И не только гример. Впрочем, любая женщина гримерша. Захочешь эффектно выглядеть, и не такому научишься. -усмехнулась она.
-А Вас я тоже без макияжа не узнаю?
-Меня ты узнаешь всегда. Помимо кукольного личика у женщины должна быть харизма. И она у меня есть. Человек должен оставаться яркой личностью и не тускнеть с годами, не смотря ни на что. Если бы ты знал, через что я прошла! Что переборола, что перетерпела! Ладно. Концерт закончен. За работу, молодой Стаханов. Жди прессу. Готовься к популярности.
Точилина нырнула за кульман и исчезла, а Мельников встал за свою чертежную доску и принялся за работу. И не формально, с послеобеденной ленцой, а по настоящему, старательно, с неподдельным энтузиазмом.
И не то чтобы он вживался в образ Стаханова, о котором, как о человеке, ничего не знал. Манящая всесоюзная известность это, конечно, здорово, но была у Мельникова задача и менее масштабная. Почти личная, сокровенная. Хотел он, всю жизнь мечтал, съездить в Италию. А для этого надо было не только вначале денег накопить. Хотя и деньги немалые нужны. Путевка стоила 450 рублей, что существенно при его средней месячной зарплате в 140. Но деньги - не самое главное препятствие. Не дадут путевку без характеристики, заверенной вначале в институте, а потом в райкоме. А чтобы заверить характеристику надо пройти выездные комиссии и в институте, и в райкоме. А пройти эти ужасающие комиссии было практически невозможно. Особенно райкомовские. Там из каждых десяти претендентов на выезд девятерых заворачивали. В состав комиссий входили коммунисты со стажем, пенсионеры, с большим подозрением относившиеся к любителям загранпоездок. Такие насмерть стояли, чтобы как можно меньше советских людей узнали тщательно охраняемый секрет, почти государственную тайну, что за границей, тем более в капиталистической загранице, жить обыкновенному простому человеку несравненно лучше.