-Хорошая мысль, но если так жевать обеденного перерыва не хватит.
-Закусываем? Третий не нужен? –бодро спросил незнакомый жилистый мужичок.
-Иди-иди! Мы не пьем. – отмахнулся Паша.
Мужичок пересек Гоголевский бульвар, сбежал по ступенькам и направился к троллейбусу. На его крыше всё ещё бился водитель, явно проигрывая в неравной схватке со штангами.
- Может, пойдем в клетку? Чайку заварим. Сядем у открытого окна - вроде как на улице. –предложил Мельников.
-Да ну! Тут так хорошо! Апрель! Капель! Весна! – Паша с наслаждением втянул свежий воздух и поднес ко рту на треть обкусанный кружок докторской.
И тут сверху шлепнулось что-то белёсое и жидкое.
-Фу! Гадость! –с омерзением воскликнул Борзов. –Прямо на колбасу!
-Птичье дерьмо надо горячей водой смывать. Иначе заразишься голубиными вирусами. Для голубей вирусы безопасны, а для человека смертельны. Я читал в приложении к журналу «Здоровье». Пошли в клетку. Колбасу отмоешь. Не выбрасывать же еду.
Товарищи завернули остатки обеда в шершавую серую бумагу и направились к институту.
У входа стояли пообедавшие сотрудники и курили.
-Чем в «Праге» кормили? –поинтересовался Мельников.
-Ничего особенного. –ответила Солопова, выпустив дым из ноздрей. -Рассольник, гуляш и компот с пломбиром. А тебя чего не было?
-Не впустили.
Они сели в дальнем углу зала, где стоял стол и кульман Мельникова, включили электрочайник и открыли окно.
Паша отмыл колбасу от голубиного помета мылом и горячей водой и теперь дожевывал её.
-Как ты можешь? Не противно? –поморщился Мельников. –Мало того, что неизвестно из чего её делают, так ещё с запахом мыла и помета. Выброси в окно. Собаки сожрут.
-Неа. Меня дед научил еду не выбрасывать. Никогда. А у него система ценностей правильная была. Не то что у нас. Он войну прошел от и до. Знал, что почем. В заградотрядах служил. Благодаря таким как он, Гитлера от Москвы отогнали. На смерть стоял. Народ не хотел воевать с немцами, поэтому и отступали. А такие как мой дед, встали у стен кремля с оружием в руках и остановили отступавших трусов и предателей. И оказались эти трусы между, условно, дедом и фашистами. Выбор не богатый. Дед точно пристрелит, потому что на мушке держит, а фашист может и промазать. С того момента красная армия пошла в наступление.
-Дед у тебя герой. –сказал Мельников.
Борзов с удивлением посмотрел на Мельникова. Потом перевел взгляд на часы с квадратным циферблатом, висящие на стене рядом с цветным портретом Брежнева.
-11 минут до конца обеденного перерыва. Доставай «Нойес лебен». Поглядим на девок.
-Пальцы жирные, заляпаем. Доедим, руки вымоем, тогда и полистаем. Посмотри лучше, что в «Правде» про Красные бригады пишут.
-Ну их. Настроение портить. Для них кроме рабочего класса не существует. Никаких иных общественных групп, а это не верно. Опасные сумасшедшие. Терроризм – это скотство.
-А если уже не осталось иных аргументов? Как твой дед. Либо на врага, либо пулю в спину от своих.
-Игнат! Хорошо, что ты тут. –услышал Мельников голос Точилиной, своей непосредственной начальницы, бригадира.
Структура отдела, в котором работал Мельников, была незамысловата. Внизу иерархии толпились простые техники, то есть чертежники без высшего образования. Рабочие клячи. Птушники и птушницы. . На следующей ступеньке стояли инженеры, люди с высшим образованием. К ним и относился Мельников и Борзов. Далее располагались старшие инженеры. В основном подхалимы и стукачи. Над ними стояли бригадиры- энергичные садисты, кровопийцы и интриганы. Их в отделе было шестеро. Над ними - главный инженер отдела с неясными функциями. Завершал пирамиду начальник отдела, которого редко кто видел.
-То, что ты сделал до обеда, неверно! Но это не твоя вина. –сказала Точилина. –Где 237-ой!
-Смежники всё изменили. Вы не помните? –Они пустили 237-ой под ТЭЦ. – ответил Мельников.
-Так было с утра, но в 11 часов смежники снова вернулись к первоначальному варианту. Я тебе записку прикнопила к кульману.
-Я Вашей записки, Мария Мироновна, не видел
-Вообщем, Игнат, всё надо срочно перечерчивать. Завтра к утренней оперативке всё должно быть готово. Что смежники нам на этот раз скажут – ума не приложу. Мы все от них страдаем. –Точилина закатила глаза. -Пожалуйста, Игнат, не подвели, поторопись.
Она положила рулон ватманов на стол рядом с остатками колбасы и удалилась, энергично лавируя крепким гибким телом между чертежными досками.
-И на обеде нет покоя. Хорошо журнал не увидела. –проворчал Мельников.