- Можете. Кто ещё кроме меня выступит?
-Я уверен, меня поддержит все присутствующие, кроме заговорщиков. Этим они себя и выдадут. Повторяю, у меня нет врагов. Открытых врагов. –КАС поморщился. –Как тут мерзко пахнет!
-Вы наденьте маску, а то отравитесь. Люди из эпидемстанции в противогазах и в спецкостюмах работали.
-Тогда я лучше пойду отсюда. Мне сейчас болеть нельзя. До завтра, Игнат. –и КАС, неуклюже ударяясь о выступающие углы чертежных досок, поспешил на выход.
Мельников достал из ящика записку Точилиной и положил её рядом с запиской КАСа.
--И что мне теперь делать? Ситуация!
Он вложил одну бумажку в другую, сложил их вчетверо и спрятал в нагрудный карман рубашки туда, где уже лежал конверт со ста рублями.
-Что-нибудь придумаю.
-Папа очень удивился, когда я ему сообщила, что ты отказался от должности завотделом в райкоме. –сказала Юля. –А я напротив, обрадовалась. Значит, я в тебе не ошиблась.
Они сидели на диване в её квартире и Мельников, жутко уставший после изнурительного многочасового черчения, хотел только одного - спать. У него болели глаза, спина и правая рука, причем вся, от пальцев до плеча.
-Общественная деятельность не моё призвание. –сказал Мельников, едва шевеля губами. –Мне нравится конкретная работа. Например, начертить проект. Я сегодня начертил всё, что наметил. Уложился в срок. Устал, но чувствую, как говорит Леонид Ильич, глубокое удовлетворение. А работать с людьми – это не для меня. Как-то неопределенно. Суетливо. Пустовато.
-А твой знакомый Борзов сразу согласился. Но неизвестно, как решит отец. Папа хотел тебя. Ты ему понравился. А Борзова он не знает.
-Что ж поделаешь. Тут должно быть обоюдное согласие и желание, как в любви. –Мельников взял Юлю за руку. -Давай примем душ, а дальше - как природа подскажет.
И природа не ошиблась.
Утром Мельников проснулся первым, по своему биологическому будильнику. Было ровно шесть тридцать утра. Юля спала рядом, свернувшись в позу эмбриона. Она говорила, что работает допоздна и обычно спит до десяти или даже до одиннадцати, а то и до полудня.
Он прошел в ванную, ополоснул лицо, тщательно промыв глаза, выдавил в рот зубную пасту и пальцами потер зубы. Съел, выбрав в холодильнике наугад самое привлекательное. Оделся и тут вспомнил, что у него нет ключей от квартиры. Снова использовать веревочку не хотелось. Он разбудил Юлю. Она поднялась с кровати и, как сомнамбула, пошла за ним в прихожую, натыкаясь на стены. Когда он вышел, она заперла дверь изнутри.
Юля выглядела трогательно. Мельников всегда испытывал особенную нежностью к девушкам, когда они вот так беззащитно полусонно бредут до двери, провожая его, уходящего в жестокий, безжалостный мир. Он всегда уходил от своих любовниц именно так, ранним утром.
Глава 7 Страшная сила
Толпа внесла его в вагон метро, и Мельников оказался прижатым лицом стеклу противоположенной двери с надписью «Не слон!». Эти буквы остались от фразы «Не прислоняться!». Соскабливать монеткой часть букв опостылевших предостерегающих фраз было популярным занятием скучающего населения. Хватило бы на книгу, если б кто собрал эти переделки.
Подвигав плечами и потолкав спиной, Мельников отвоевал себе достаточно пространства, чтобы выудить из нагрудного кармана куртки два сложенных листка бумаги. Один написанный Точилиной, второй – КАСом. Свежие эмоции после ночи с Юлей прояснила его сознание и решение пришло само собой.
-Точилина мой непосредственный начальник. А кто мне КАС? Никто. Я и так много чего сделал по его просьбам. И что получил взамен? Новые просьбы? Мне от него нужна только анкета, а он всё равно ничего с анкетами не решает. Тем более, у него почерк – не разобрать.
Мельников оставил записку КАСа лежать в кармане, а точилинскую начал заучивать.
Когда Мельников проходил мимо вахтера, он уже знал текст наизусть.
-Привет, Гена. –поздоровался Мельников.
В ответ вахтер кивнул.
-Смотри чего в Италии происходит! –Гена щелкнул пальцем по газете, лежащей на его столе. –«Красные бригады» бесчинствуют. А ты туда собираешься. Не боишься?
-Откуда он знает, что я собираюсь в Италию? –удивился Мельников.
Точилина сидела за своим столом и проверяла чертежи. Мельников подошел к ней.
-Струсил! –произнесла она, не поднимая головы.
-Я не струсил. Я выступлю. Я уже выучил наизусть Ваш текст.
-Я не про тебя сказала, что струсил. Про Кожелева. Заболел он якобы! Поэтому сегодня партсобрания не будет. Мы не можем без него обсуждать его моральный облик.