-Я хочу сказать Вам, Мария Мироновна, что вчера ко мне подошел… -Мельников, понизив голос до шепота, рассказал про вчерашнюю просьбу КАСа.
-Дай посмотреть, что он написал.
Мельников отдал клочок бумаги с каракулями КАСа.
-Вы понимаете его почерк? –удивился Мельников.
-Научилась понимать. Уже 7 лет читаю черновики его техобоснований. Мерзавец! И он хотел, чтобы ты это сказал на партсобрании? –возмутилась Точилина. –Это война! Я такого не потерплю!
-А что с моими чертежами?
-Ты герой. Безупречная работа. Быстро и качественно. Вот держи следующие. Сделаешь три варианта по этим данным. –она достала из кармана ключ, отперла верхний ящик стола, достала красную папку на веревочках и подсунула её под синьки чертежей. –Смотри, чтобы никто не узнал. Особенно Кожелев. Если он пронюхает, писем тебе больше не будет. Как, впрочем, и нам с начальником.
-Вас понял.
-В папке те варианты, которые нам предложат смежники. –добавила Точилина и удивленно посмотрела на Мельникова. –Какой-то ты сегодня странный.
-Вчера надышался тут после эпидемщиков.
-Я хотела сказать как раз обратное. Вид у тебя будто с курорта вернулся. Праздничный такой. Глаза счастьем горят.
-Я много работаю, а труд облагораживает человека. Труд сделал из обезьяны человека и является источником радости и …
-Ладно, это мы сами знаем. Это ты на партсобрании скажешь. Только когда оно будет неизвестно. Но каким трусом оказался наш парторг! Не ожидала! Хуже всего, что мне придется как-то объяснять ситуацию товарищу Дерюгину. Я пригласила его сегодня участвовать в обсуждении. Но если собрания не будет, то товарища Дерюгина надо предупредить. А как? Мне неудобно. Скажет, то она приглашает, то отменяет. Может ты, Игнат, по своим каналам оповестишь его?
-По каким каналам? –не понял Мельников.
-Не скромничай. Товарищ Дерюгин лично знает тебя и с очень хорошей стороны знает. Он высоко отзывался о твоих профессиональных и человеческих качествах. О Юленьке упоминал. Уж не от неё ли ты припорхнул сегодня? Глаза прямо как бенгальские огни искрятся. Совсем как я в молодости!
Точилина встала из-за стола и как бы случайно на мгновение прижалась грудью к его предплечью.
-Смотри, и синяки вокруг глаз исчезли. Что любовь с человеком делает!
-Я… -Мельников замялся в нерешительности.
-Товарищ Дерюгин говорил мне, что ты дружишь с его дочерью Юлей. У него на рабочем столе стоит её цветная фотография. Очень милая девочка. Умница. Математик. Пишет докторскую диссертацию. Удачный выбор, Игнат. Ты не просто ударник комтруда, ты прямо-таки снайпер. Залепил в самую десяточку! Поздравляю! И смотри, не упусти своего счастья. Так поговоришь с Дерюгиным? Что тебе стоит? Или через Юлю передай, объясни ей ситуацию. А то мне как-то очень неудобно. Звала-звала, а когда он смог выкроить время в своём плотном графике то и не надо уже получается? В следующий раз он и вовсе не придет. – Точилина щелкнула пальцами, будто её осенила мысль. –А если Кожелеву только этого и надо было? Просто сорвать собрание, чтобы следующий раз никто из горкомовского начальства не пришел? Негодяй! Липовый больничный себе сделал!
-Конечно, я попрошу Юлю и уверен, она поговорит со своим папой. –пообещал Мельников. –Я ей ближе к одиннадцати позвоню. Сейчас она ещё спит.
-Ещё спит? – Точилина улыбнулась. –Значит, чутьё меня не подвело. Понятно, отчего сегодня ты выглядишь словно крылья под рубашкой. –она провела ладонью по его спине, словно проверяя, есть ли крылья. -Ох, любовь-морковь! Когда-то и я была молодой!
-Мария Мироновна. Вы и сейчас молоды. И привлекательны как женщина.
-Серьезно? –она испытующе поглядела Мельникову в глаза. –А что толку, если чувства угасли? Живу, как заведенная. Ещё немного и вообще в мужика превращусь. Ну, да ладно. Иди, ступай, работай. В одиннадцать позвонишь?
-Да, в одиннадцать.
Борзов сидел на вертящемся стуле Мельникова и доедал бутерброд.
-Спасибо тебе, Игнат! -воскликнул он, увидев Мельникова. –Это мечта моей жизни! Как мне надоела институтская текучка! Изо дня в день одно и тоже. Те же люди, те же разговоры. А жизнь проходит мимо. Вот, смотри! Обходной листподписываю!
Борзов хлопнул ладонью по листку бумаги, лежавшему на столе.
-Всё. Гуд бай конструкторское бюро! Прощай институт мартышкин труд из пустого в порожнее! Увольняюсь! Жаль, что ты тут остаешься. Я понимаю. Хочешь диссер защитить, кандидатом наук стать. Но мне это не светит и не греет.
-Дерюгин согласился?
-Да! Всё решено. –Борзов вскочил со стула. -Я – завотделом райкома. И первое что я сделаю – выделю тебе путевку в Италию и посодействую с анкетой. Хотя, теперь ты и сам при связях.