Прозвенел звонок. Рабочий день кончился , и для сотрудников началось свободное временя. До следующего утра. Кроликов отпустили на ночь по домам.
-Идёшь? –из-за кульмана выглянуло улыбающееся лицо Борзова.
-Остаюсь.
- Я ж говорил!
-Говорил, да не то. Один остаюсь.
-Один? Почему?
-С мужем едет куда-то. Чего такой веселый?
-Батя пообещал разобраться. Так что, похоже журнал я тебе верну. Тимофеева на горло берет. Никакого криминала нет. Журнал продается официально в точках Союзпечати. А она его у меня забрала, то есть, своровала. –продолжал улыбаться Борзов.- Может её вообще уволят из института. Ладно. Я пошёл. –Борзов исчез за кульманом.
Институт быстро пустел. Никто не хотел задерживаться в клетке ни секундой дольше. Люди вылетали из дверей института как пробки из бутылок шампанского. Особенно молодежь. Будто и не работали весь день. Некоторых было вообще не узнать. На работе вялые, мрачные. А тут веселые, энергичные, в предвкушении интересного вечера. Вечера для себя.
Через полтора часа позвонила Точилина.
-Как продвигается работа? –спросила она.
-Треть сделал. Пока вопросов нет.
Она звонила ещё дважды, в 9 и в 11 вечера. В телефоне фоном была слышна музыка, голоса и смех.
-Свекровь больная. Как же! Проверяет меня. Не убежал ли. –подумал Мельников, снимая с чертежной доски последний ватман. -Всё. Готово.
Он забежал в туалет помыть руки, а когда вышел, то заметил, что в соседнюю комнату, там, где днем сидел Паша, кто-то вошел. В полутьме было плохо видно и Мельников подошел к стеклянной перегородке поближе.
-Кого-то ещё оставили после работы? –подумал Мельников.
Это был мужчина. Он стоял спиной, набирая номер на телефоне. А когда набрал, повернулся, и Мельников сразу узнал его.
-Аллё, Юленька. –произнес мужчина в трубку. - Я тут с товарищем задержался. Нет, ты его не знаешь. Но знакомы мы давно. В армии вместе служили.
-Вадим Бахромцев? –удивился Мельников.
Сквозь стеклянную перегородку Мельников отчетливо видел лицо заведующего отделом агитации и пропаганды райкома ВЛКСМ.
-Но почему я сразу тебя обманываю? –продолжал Бахромцев, -Да, мы служили вместе в армии. Не надо папе жаловаться! Потому, что нет причины. Да, случайно встретились. На улице. Я шел из райкома, домой торопился, а тут он навстречу. Воспоминания … Посидели. Знаю. Половина двенадцатого. И что? Я не маленький. Доберусь. Что? Он мне в армии жизнь спас. Я тебе рассказывал! Не рассказывал? Переправлялись мы через реку. Холодная осень. Вода ледяная. Лодка перевернулась, а я плавать не умею. Ты же знаешь. Он меня на себе выволок. Как зовут?
Бахромцев поднял глаза. Рядом с ним на стене висела доска почета с фотографиями победителей соцсоревнования между отделами института. Фотография Мельникова висела в первом ряду.
-Его зовут Мельников Игнат. –прочитал Бахромцев, подсветив пламенем из зажигалки. –Он мне и фотографию свою дал на память. –Бахромцев оторвал с доски почета фотографию Мельникова. –Юленька, я еду. Ты права. Действительно уже поздно. Засиделись мы с ним. Знаешь, когда долго не виделись, время пролетает незаметно. А ты ложись спать. Не жди меня. Не нарушай свой режим. Береги себя. Целую.
Бахромцев снял с вешалки кепку и пальто, надел их, положив фотографию Мельникова во внутренний карман. Посмотрел на часы и присел на край стола.
Стало совсем тихо. Мельников боялся шелохнуться, чтобы не выдать себя. Ему казалось, что он слишком громко дышит.
-Что он тут делает? И кого ждет? –гадал Мельников.
Глава 2 Рацуха
Дверь открылась и вошла Солопова. Она обвила Бахромцева руками, прижалась к нему и они замерли в долгом поцелуе.
На Солоповой было серое пальто, которое Мельников посоветовал ей купить этой весной в детском мире. На плечи был накинут недавно связанный ею широкий шарф из черной шерсти, привезенной из Риги. Те же коричневые сапоги под колено, которые она купила в Чехословакии три года назад в турпоездке и с тех пор не снимала ни осенью, ни зимой, ни весной.
-Вадим, я готова. –сказала она. -Идем?
-Чтобы нас не увидели вместе, выходим по одному.
-Кто ж увидит? Ночь!
-Береженного Бог бережет.
-Вадим, ты атеист. Какой бог?
-Да, атеист и в Бога не верю, но в народную мудрость, сконцентрированную в пословицах и поговорках, верю. Выходим по одному. Иди первая. Я за тобой.
Когда они вышли, Мельников заметил шарф, оставленный на вешалке.
-Люди из Пашиного отдела шарфов на работе не забывают. Значит, Бахромцев забыл.