— Ближе к делу. Вы хотите, чтобы мы сняли обвинения?
— Это тоже уже невозможно. Визенгамот признал его виновным.
— Тогда что вы хотите? Казнить его?! — Гермиона вскочила с места. — Вы обещали, что никого не казнят!
— Сам Скабиор предложил выход… — Робардс тяжело вздохнул. — Вы — отличница, так что, наверно, поймете даже лучше, чем я… В домерлинову эпоху пиктские ведьмы держали оборотней при себе как домашних животных. Скабиор говорит, что ритуал, которым закабаляли оборотня, сработает между вами и им.
— Нет. Совершенно точно нет, — Гермиона покачала головой. — То есть вы не поняли. Я бы рада помочь, но в основе ритуала лежит долг оборотня перед ведьмой. Именно поэтому он называется «Закабаление».
— Он говорит, что есть. Что есть долг, тяжелый и неоплатный. Послушайте, мисс Грейнджер. Вам всего лишь нужно пройти ритуал и огласить список запретов. А потом вы его и не увидите. Мы найдем применение его талантам, как только убедимся, что он полностью в нашей власти.
Последняя фраза Робардса Гермионе очень не понравилась. Она сразу живо представила, как на Скабиоре испытывают зелья и заклинания. Или просто заставляют идти на верную смерть. И она не могла допустить, чтобы с ним так поступали. Не могла допустить, чтобы хоть с кем-то так поступали. После закабаления у оборотня оставалось прав меньше, чем у домашнего эльфа. История знала случай, когда ведьма заставила слугу вынуть и отдать собственное сердце. И тот несчастный сделал это, умерев у ног хозяйки. Гермиона просто не могла позволить втянуть себя во что-то подобное. Но если вторым вариантом будет казнь — у нее просто не оставалось выбора. Единственное, что оставалось — это согласиться на собственных условиях.
— Нет уж. Если ритуал сработает, в чем я сомневаюсь — это будет мой оборотень и я буду им распоряжаться.
— Хотите его себе — пусть будет ваш, нам еще проще, — Робардс пожал плечами. Видимо, он расценил ее слова, как проявление низменной тяги к власти и отмщению. Но возражать не стал и на том спасибо. — Введите.
Гермиона обернулась на звук открывшейся двери. Аврор ввел закованного с ног до головы мужчину. Было сложно представить, что Скабиор, которого забрали с руин Хогвартса, и тот, кто сейчас стоит перед ней — один и тот же человек. Короткий ежик вместо шикарной шевелюры, бледная кожа, впалые щеки. Серая роба вся в крови. Да он еле на ногах держался!
— Что с ним? — пораженно спросила Гермиона.
— Вывели блох, помыли, — неуверенно ответил аврор.
— Не кормили?
— Мера предосторожности.
Скабиора тем временем отпустили, и он рухнул на пол.
— Вы морили его голодом! А если бы он умер? — Гермиона присела рядом. — Давайте покончим с этим побыстрее.
Авроры начали нехотя снимать кандалы. Скабиор не сопротивлялся. Лишь один раз облизал потрескавшиеся губы. Наверно, его мучила жажда. Гермиона наколдовала стакан воды и, приподняв его голову, поднесла ко рту. Она не хотела смотреть ему в глаза, но при таком близком контакте уклониться от взгляда было просто невозможно. А взгляд был вовсе не таким, как она думала. Ни следа затравленности или тоски. Лишь живой интерес. На втором глотке Скабиор привстал и взял стакан в руку. А потом вдруг начал сопеть, мелко подергивая головой. Гермиона вдруг поняла, что он ее обнюхивает. Проверяет, точно ли это она или обман.
— Хватит, — один из авроров пнул Скабиора в бок, но тот не отреагировал,
продолжая весьма потешно сопеть.
Схватив Скабиора за шиворот, аврор вздернул его на ноги и тут же получил стаканом в лицо.
— Прекратите! — вскричала Гермиона, и Скабиор замер.
Аврор держался за порезанную щеку
— Очень интересно. Он подчиняется вам безо всякого ритуала, — заметил Робардс. — Что ж, это только уверило меня в том, что он не соврал. Приступим.
— Одну вещь попросить хочу, — хриплым шепотом произнес Скабиор, повернувшись к Гермионе.
— Не имеешь ты права ее ни о чем просить, — сухо проинформировал Робардс, роясь в документах.
— Ничего, пусть, — Гермиона махнула рукой. — Послушать-то мы можем.
— Никогда не спрашивай меня о моем долге перед тобой.
— Почему?
— Нельзя говорить об этом.
— Ладно, — с досадой согласилась Гермиона, решив, что, видимо, Скабиор дал Непреложный обет. — Нельзя так нельзя.
========== Глава 4 ==========
Обломки моста все еще дымились, а кое-где даже горели, когда их начали обыскивать в поисках выживших. Скабиор очнулся от шума голосов и шагов, что раздавались совсем близко. Пошевелившись, он понял, что пролежал достаточно долго, чтобы ликантропия сделала свое дело. Он был почти здоров, хоть и помят основательно. К тому же упал удачно, на землю, а не на камни. Нужно было рвать когти. Но с края обрыва раздавался ее голос. Жива! Сердце, кажется, сделало кульбит в груди от счастья. И он остался лежать. Что бы там ни говорил Фенрир про «наших» и «чужих» — сегодня у него был шанс. Нужно всего лишь подождать, быть паинькой и, возможно, ему удастся с ней поговорить.
Когда его обнаружили, он не стал оказывать сопротивление: если не убили — значит, уже не убьют. Поднялся по склону сам, спокойно шагал под двумя нацеленными на него палочками. Но чуть не споткнулся, увидев ее. Всю в пыли и копоти, бинтующую раны незнакомым ей оборотням, врагам. Хоть и поверженным, но врагам.
— Живая, значит, — только и смог выдавить из себя он.
Гермиона обернулась на его голос. Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Скабиор старался смотреть как можно ласковее и улыбаться как можно приветливее, но, кажется, он уже давно не умел этого, и на ее лице отразился страх, смешанный со смятением. Наверно, это жутко, когда тебе улыбается грязный, оборванный, окровавленный оборотень. Гермиона отвела глаза первой. Она так и не решилась к нему подойти проверить на наличие ранений.
— Ничего, я в порядке, — фыркнул он, заметив, что лечить его не собираются.
Его заковали в антимагические браслеты и, на всякий случай, в трансфигурированные из подручных предметов кандалы. Гермиона то и дело оборачивалась посмотреть на него, и это необъяснимым образом согревало душу.
— Это тот самый егерь? — спросила Луна Лавгуд. Надо же, тоже выжила. — Тот самый, что поймал вас тогда?
Гермиона кивнула, и Лавгуд с интересом уставилась на него. Скабиор постарался приветливо улыбнуться и ей.
— Как его зовут?
— Я не знаю, — Гермиона раздраженно повела плечом.
— Мне кажется, ты должна спросить. Он так смотрит на тебя.
Гермиона резко развернулась, и он опустил голову. Внезапно ему стало стыдно. Стыд, ну надо же, он так давно его не испытывал, а тут. Конечно, все должно быть не так. Не так и не сейчас. Это должно было случиться еще много лет назад. Он должен был быть причесан и в чистой одежде. Явиться с цветами и большим плюшевым медведем.
— Я слышала, что оборотни очень интересно выбирают себе пару — по запаху. Если то, что ты рассказывала в Ракушке, правда… — не унималась Лавгуд. И Скабиору стало интересно, что же такое про него рассказывали. Но противная девчонка уточнять не стала.
Гермиона закончила перевязывать чью-то руку и встала. Было видно, что ей понадобилась вся решительность, чтобы подойти к нему, но все же она сделала это. Скабиор поднял голову. Целую минуту она стояла над ним.
— Скабиор, — наконец сказал он. — И нет, мы не выбираем пару по запаху.
Он ей не скажет. Никогда не скажет. И имени не назовет. Никогда. Потому что она возненавидит и его, и себя. Пусть лучше живет и радуется победе. А он послушается крестного и забудет ее навсегда. Сбежать бы… Да сил нет, только боль и пустота. Она еще минуту постояла и вернулась к раненым.
Скабиор наблюдал за ней. Она возилась с каким-то оборотнем, имени которого он не помнил, слишком много их стало за последний год. Тот был плох. От некоторых ран не может исцелить даже ликантропия. Раненый закричал, вскинулся и затих. А она заплакала.