Игнорируя то, что прикован к дереву, Скабиор вскочил и даже успел сделать пару шагов, прежде чем длина цепи кончилась. В ярости он рванул цепь, дерево заскрипело, и Гермиона обернулась. Он замер. Вид ее заплаканного лица снова лишил его сил. Это он виноват. Во всем он виноват. Нужно было отказаться, нужно было остаться с ней, уйти к магглам, как-нибудь выкрутились бы.
— Подойди ко мне, — попросил он, не особенно надеясь на то, что она выполнит его просьбу.
Но она подошла, крепко сжимая палочку. Остановилась в одном шаге.
— Он умер, да? — спросил он, зная ответ. — Это не ты виновата.
— Я знаю, но… Никто не должен больше умереть! Даже такие, как он!
— Никто уже не умирает! — заверил Скабиор. — Это он понарошку был жив.
Гермиона нахмурилась.
— Смотри, — Скабиор достал из-за голенища нож, эти идиоты его не обыскали даже, и порезал ладонь, Гермиона отшатнулась. — Нет, не бойся. Смотри.
Скабиор протянул ей раненую руку, порез быстро затягивался.
— Если ликантропия его не лечит — значит, он умер, даже если еще жив. Это никак не изменить.
Гермиона обернулась и посмотрела на раненых. Большинство из них уже сидели и некоторые даже начали переговариваться.
— Там еще двое, — пробормотала она. — Чьи раны…
— Они умерли этой ночью, не сейчас.
Она молчала. А Скабиор пытался понять, поверила ли она в ту ахинею, которую он только что придумал.
— Зачем ты мне это говоришь? — спросила Гермиона, вытерев щеки грязным рукавом.
— Чтобы ты не плакала.
— Когда ты сдавал меня Малфоям — тебя это мало заботило!
— Да. Я знаю, прости.
Гермиона уставилась на него, как будто призрака увидела. Зря он это сказал.
— Мы просто пытались заработать.
Не помогло, она попятилась.
— Гермиона, — к ней подбежал рыжий Барди Уизли, и Скабиор поспешно спрятал нож. Пригодится еще. — Только что выяснилось: трое шестикурсников во время эвакуации не вернулись домой.
Она замерла, уставившись на рыжего полными ужаса глазами.
— Те, кто их видел, говорят, что они из Кабаньей головы отправились обратно в Хогвартс нам на помощь и вроде бы хотели срезать через Запретный лес. Мы собираемся идти их искать.
— Я могу помочь! — громко сказал Скабиор. Зачем он это сказал? Как он будет их искать? Но он просто обязан был помочь ей.
— Ты их видел? — Гермиона подскочила к нему, кажется забыв, что он опасный преступник. А он вообще обо всем забыл начисто, почувствовав ее запах так близко.
— Нет. Но в лесу не должно быть много следов детей, — Скабиор сообразил это только что. Конечно, он же вполне мог, как охотничья собака, взять след этих детей. Помочь ей.
— Да врет он все, — фыркнул рыжий.
— Правда сможешь? — неуверенно спросила она.
— Смогу. А если есть какие-то их вещи, то смогу очень быстро.
— Он просто хочет сбежать! — возмутился рыжий.
— Хорошо, — решила она. — Закуем его между нами. Пусть поможет.
Вещи потерянных детей сыскались в два счета, не прошло и двадцати минут, как Скабиора заковали наручниками между Гермионой и Роном Уизли. Его, оказывается, не Барди звали. И они пошли. След нашелся не сразу, и за это время Скабиор много чего о себе наслушался. Но это было неважно. В его правой руке лежала ее теплая ладонь, он придумал, что так будет удобнее, и Уизли мог хоть на драконий помет изойти.
Детишки нашлись через полчаса в земляной пещере, осаждаемые тремя здоровенными акромантулами. Уизли, надо отдать ему должное, быстро их отогнал. Но дети были ранены: девочка истекала кровью, у одного парня была разбита голова, а у другого сломана рука. Пока Гермиона возилась с их ранами, народу в лесу прибавилось. За ним прибыли авроры, надели понтовые антимагические наручники и зачитали обвинения. Скабиор не слушал. Он смотрел, как она суетится вокруг раненых. Одновременно желая, чтобы она вспомнила о нем и чтобы не вспоминала никогда. В его мыслях в последнее время слишком много было этого слова. Никогда. Когда авроры повели его в сторону, чтобы аппарировать, она обернулась и побежала к ним.
— Стойте! Одну минуту!
Авроры, видимо, были ее знакомыми. Один из них пожал плечами, и они отступили на три шага.
Скабиор смотрел на нее, думая, что, скорее всего, видит ее в последний раз. Но так будет даже лучше. Усталость навалилась тяжелым грузом. С того дня, как погибли его родители, он никогда не отдыхал. Он становился оборотнем, мстил, выживал, искал ее, а так и не найдя, сжирал себя изнутри. Но теперь все кончилось. Мстить больше некому. Она в порядке и даже на стороне победителей. А ему пора. Сейчас они отойдут подальше, он вырубит авроров, снимет наручники, уж это он умеет, и пора рвать когти на материк. Париж, и Ривьера, и в Ницце он тоже не бывал.
— Спасибо, что помог, — произнесла она тихо. — Еще час — и их было бы не спасти.
— Не за что, — Скабиор улыбнулся. Она была такой красивой и умной, и он не мог не испытывать гордости от этого.
— Я… Мне жаль, что все так вышло.
Скабиор не понимал, что она имеет в виду, но кивнул.
— Если… когда тебя осудят, напиши мне из Азкабана.
Скабиор замер. Что она такое говорит?
— Зачем?
— Я не знаю, просто я… Я тебя прощаю.
Кто ее учил жить вообще? У Скабиора начало стремительно темнеть перед глазами, но он нашел в себе силы кивнуть и повернуться к аврорам. Сердце билось как бешеное. Отлично. Собрался он на материк. Собрался исчезнуть. И тут — вот это. Нужно забыть. Ему показалось. Но глупое, дурацкое, все еще человеческое сердце уже решило, что он остается.
***
— Герм, ты сидишь? — в кабинет заглянул Симус Финниган. Этот тоже не стучал, но ему Гермиона прощала, мало ли чем и как решит постучать горе-изобретатель.
— Привет, Симус. Сижу, как видишь, — Гермиона улыбнулась.
— Это хорошо, что сидишь, потому что ты сейчас упадешь! — Финниган ввалился в кабинет с большим коробом под мышкой и, заперев за собой дверь, водрузил короб на ее стол прямо поверх бумаг. Гермиона осмотрела конструкцию. Больше всего эта штука напоминала аквариум из оргстекла, в котором парило что-то вроде многократно увеличенных цепочек ДНК.
— Что это? — спросила она.
— Это мое новое зелье-определитель тайных помыслов людей. Оно газообразное, видишь ли. Не обращай внимания.
— А зачем ты его сюда принес?
— А, да тестирую. Вот сейчас оно серебряное — значит, ты растеряна.
— У меня на лице написано, что я растеряна. Ты зачем приперся, Финниган? — начала терять терпение Гермиона.
Симус жадно вгляделся в аквариум.
— Синеет, ты раздражена?
Гермиона закатила глаза.
— Придурок! — обрадовался Симус. — Работает! Смотри!
Гермиона посмотрела в аквариум, там плавало переливающееся красными оттенками слово «придурок». Под взглядом Гермионы слово изменилось на «Черт, как неудобно получилось». Финниган ликовал.
— Короче, — плюхнулся он в кресло и, достав сигареты, закурил. — Я к тебе по двум вопросам. Первый не помню. А второй: одолжи Скабиора для тестов этой штуки.
— Ты должен был определить, что подсыпано в сахар, — напомнила Гермиона. В кубе тут же появилось все, что она успела подумать о рассеянности Финнигана.
— А, точно. — Симус похлопал себя по карманам и водрузил на стол пакет с сахаром. — Приворотное зелье в кристаллической форме. Ниче такого. Разрешено к применению.
— Ну это как сказать… — Гермиона задумалась. Зачем зелье Малфою? К кому он шел?
— Не знаю, к кому шел Малфой, но что насчет Скабиора?
Гермиона взглянула на куб. Ее вопросы вращались внутри, переливаясь зеленым. Опасная штука. И полезная, что ни говори.
— У него спрашивай. Я им не владею.
— Да? Ладно. Спасибочки. — Финниган вскочил, перегнулся через стол и чмокнул ее в щеку, при этом куб полетел на пол, и прогремел взрыв.
— Финниган, чтоб тебя! — вскричала Гермиона.
— Ничего страшного, зелье совершенно безвредно, щас выветрится. Еще раз спасибо! — протараторил Симус и скрылся за дверью, оставив Гермиону посреди разгромленного кабинета.