— Я же сказал, шавка, подлая тварь! — Уизли распрямился. — Хватит держать его за руку, Гермиона!
— А ты прекрати его обзывать! — вступилась Гермиона. — Ты прекрасно знал, что я приду с ним. И все равно настоял. Так что либо терпи, либо мы можем уйти.
— И что, ты будешь водить его за ручку весь вечер? — взъярился Уизли. — Посади его где-нибудь в углу.
— Он живой, вообще-то! Так же, как и ты, и я, Рон Уизли!
— Рон, отстань от нашего гостя, — это был голос Молли Пруэтт, точнее, уже Уизли, его Скабиор узнал, не мог не узнать. — Мистер…
— Скабиор, — подсказал он, холодно взглянув на маленькую женщину.
— Вам, наверно, не очень удобно в такой толпе, давайте я найду вам место у камина и налью бренди.
— Можно? — спросил Скабиор, повернувшись к Гермионе.
Та нерешительно кивнула и отпустила его руку. Вслед за Молли он последовал на кухню, где его действительно усадили в кресло у очага и налили большой стакан бренди. Но Молли не ушла, она села напротив, комкая в руках передник.
— Вы, верно, в ужасе, мисс Пруэтт? — холодно спросил Скабиор, разглядывая ее. — Испугались за Джорджа? Или за себя? Или за всех? А может, пожалели о своей слабости?
К его удивлению, женщина расплакалась.
— Это правда ты? — сквозь слезы спросила она.
— Да. Нравлюсь?
— О Мерлин и Моргана…
— Надеялась, что никогда меня не увидишь? — зло спросил Скабиор, схватив ее за руку. — Вспоминала хоть раз? Скажи, вспоминала?
— Да! — она вскочила, отняв у него свою руку. — Я каждый день… Я не хотела! Я была молода и не понимала!
— Не понимала, — Скабиор рассмеялся. — И что, сейчас поняла?
— Прости меня, — вдруг произнесла она и снова заплакала.
— Одного «прости» мало. — Скабиор сделал глоток из бокала. — Ты отныне против свадьбы сына и мисс Грейнджер. Поняла?
— Что? Но они же…
— Или, может, отдашь мне дочь? — лениво поинтересовался Скабиор, когда в дверном проеме мелькнула Джинни Уизли. — Чем будешь платить долг жизни, волшебница?
— Я… хорошо. Я поняла.
Молли встала и поманила его за собой. Они поднялись по лестнице в маленькую комнатушку, почти чулан. Она наколдовала кресло и предложила ему сесть в него. Скабиор послушался.
— Сейчас. Подожди, — она вышла, притворив за собой дверь.
Он усмехнулся и пригубил бренди. Неужто этот брак был так важен для них, что Молли даже не раздумывала? Или это он настолько напугал ее? Скабиор снова отпил из стакана. Наглость — второе счастье. Долг жизни натурой не отдают. Так что и долг останется, и…
Дверь открылась, на пороге стояла Молли Уизли. Она изрядно похудела и помолодела, Скабиор подавил смешок: оборотное зелье. Какая жертвенность. Молли молча закрыла за собой дверь. И наложила заглушающие чары. Хорошо, что темнота для его глаз — не помеха. На лице Молли-Джинни отражалась только решимость, но Скабиору это даже нравилось.
Не говоря ни слова, она подошла к нему и начала расстегивать ремень на его штанах. Он молча наблюдал. Стоило бы вскочить и посмеяться, но это он еще успеет. Потом. Тонкие мягкие пальчики проникли под ткань его трусов, погладили уже вставший член. Мерлин, как же давно у него никого не было! Не кончить бы от одних прикосновений.
— Давай быстрее, — он схватил ее за бедра, подтягивая к себе. Молли-Джинни не сопротивлялась. Покорно раздвинула ноги и села к нему колени. Поерзала, устраиваясь. Белья на ней не не было, только юбка, которую Скабиор, сгорая от нетерпения, тут же задрал.
— Не тяни, — приказал он хрипло, и Молли-Джинни послушно насадилась на его возбужденный член.
Какое же это было наслаждение! Узко, горячо и скользко. Какой кайф — трахать молодое податливое тело. Правда, это тело двигалось на нем слишком медленно. Пришлось встать, перевернуть ее и заставить упереться руками в подлокотники кресла. Вот тогда-то он смог оттянуться по-полной. От первого же толчка она закричала как резаная. Он явно сделал ей больно. Отлично. Ложь должна приносить боль. Он уж постарается. Схватившись за стройные бедра, он начал вколачиваться в нее, не сдерживаясь, вырывая все новые и новые крики. С каждой новой фрикцией она сужалась все сильнее, но не от удовольствия. Так ей и надо, глупой курице. Ему и самому было почти больно, но секс с живым человеком был слишком хорош, чтобы прекращать. Тем более после стольких месяцев воздержания. Да и слишком долго он все равно бы не смог. Не прошло и пяти минут, как он кончил, не отказав себе в удовольствии сделать это вовнутрь, и только когда утих последний спазм — вышел. Отпустил и отступил на шаг. Молли-Джинни скорчилась на кресле и, кажется, плакала.
— Дура ты, Молли Пруэтт, — вздохнул он, застегивая штаны. — Оборотное зелье меняет внешность, но не запах.
— Ты знал? С самого начала…
— Конечно. Так что долг не оплачен.
Из кресла раздался странный звук, видимо, пошла обратная трансформация. Скабиор не хотел этого видеть. Взяв стакан, он вышел и закрыл за собой дверь.
— Ты где был! — Гермиона поймала его на нижней ступеньке лестницы.
— Мамку твоего женишка ебал, — честно признался Скабиор.
— Мерзкая шутка. Пошли домой.
— Два часа еще не прошло вроде.
— Неважно, — всхлипнула Гермиона.
Негу и расслабленность как рукой сняло. Стоило ему оставить ее на десять минут, как она снова плакала.
— Моя ведьма…
Она обняла его чуть выше талии и уткнулась лицом в плечо. И он сразу ощутил всю ее боль. Ее обидели, оскорбили, унизили. Он чувствовал это всем своим нутром.
— Скажи, кого убить — и я убью, — почти взмолился он.
Она покачала головой.
— Просто уйдем.
Едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, он приобнял ее и повел к дверям.
— Значит, вот как! — раздался пьяный голос Рона Уизли. И как он так быстро накачался? — Значит, ты и правда его подстилка!
Скабиор даже подумать не успел, его стакан с недопитым бренди ударил Рона Уизли точно в лоб, тот покачнулся и упал. Кто-то из присутствующих засмеялся, кто-то бросился помогать пострадавшему. Их никто не остановил.
— Он женится на тебе, — твердо сказал Скабиор, — только через мой труп. А значит, никогда.
***
— Уизли приходил, — с порога заметил Скабиор, проведя носом.
— Да, Рон был здесь, — кивнула Гермиона. — Интересовался, когда я тебя отпущу.
Она сразу заметила, как он напрягся.
— Я соврала.
Скабиор тут же расслабился и плюхнулся в кресло для посетителей.
— Скажи ему, что никогда, — предложил он.
— Я держу тебя в кабале уже лишних два месяца, и, по-моему, нам нужно это прекратить.
— Зачем? Ты недовольна, моя ведьма?
— Перестань. Ты прекрасно знаешь, что меня все устраивает, Но, Скабиор… и у тебя, и у меня должна быть своя жизнь.
— Верни память родителям — и отпустишь, — Скабиор стал серьезным. — Я не могу позволить тебе остаться одной. Я уже говорил.
Гермиона вздохнула. Это был камень преткновения. Скабиор был убежден, что, пока ее родители не вернутся в Британию, она в опасности, и он должен быть рядом. Гермиона, размышляя об этом, поражалась, на какие жертвы он шел ради нее. Да и ее отношения с Роном так и не наладились. Стоило им хоть как-то помириться, Рон вспоминал о Скабиоре, и ссоры с оскорблениями повторялись. И все же она была не в силах отказаться от этой своей жизни. От человека, который всегда был рядом и был неизменно внимателен к любой ее проблеме. Какое-то время она думала, уж не влюблена ли она в Скабиора? И даже пыталась взглянуть на него в таком ракурсе, но у нее одной ничего не вышло. А он не давал повода. Только смотрел все тоскливее и все больше молчал, пялясь в одну точку. А она не решалась спрашивать. Слишком дорожила, наверное.
— Завтра я отбываю портключом в Австралию, — сообщила она. — С Малфоем все улажено. Так что тебе остается просто дождаться меня и…
— …твоих родителей, — Скабиор кивнул.