Несет, ох несет Юльку. Огурчиков мрачно оборачивается. Рыжая нервно обмахивается его фуражкой.
— Нет, ну так ведь бывает? Согласитесь… Вот моя мама говорит… О, черт! Мама! Овчарка!
Юля нещадно бьет себя по бедру. Раздается хлопок ладони о плотно облегающую ткань. Огурчиков вздрагивает.
— Толкайте, родной, толкайте! Начальница у меня строгая очень! Уволит меня старая грымза! Ну и правильно, настоящие феи не работают…
Огурчиков уже подкатил «гольф» к обочине и вытер рукавом пот.
— Тоже мне, фея, — огрызнулся он, отнимая у Юли свою фуражку.
Юля внимательно смотрит на него.
— Не веришь, сержант?
Борюсик давно укатил, а Соня, еще немного подумав над сметой, заперла тяжелую дверь и вышла на берег озерца, вокруг которого строились новые дворцы, возникали терема и возводились бастионы. Бросив сумку на кучу опавших листьев, она застегивает ботинки. В бездонной сумке раздается мелодия канкана — звонит мобильный телефон. Соня роется в недрах баула и никак не может его отыскать. На ступеньки Борюсикова недостроенного крыльца летят два пирожка и остаток пирожного в промасленной бумаге, контракты, фотографии, прокладка, цветные карандаши, презерватив, журнал «Салон», книга «Кулинарные рецепты Кремля», пухлый ежедневник и бесконечное количество бумажек, бумаг и бумажечек, сложенных всеми возможными способами — от корабликов до журавликов: с телефонами, адресами, расчетами… Наконец мобильник найден. От радости Соня орет:
— Да, да, да! Я здесь, говорите, говорите…
Из трубки доносится спокойный голос Юли:
— Софа, я сломалась.
А она и вправду спокойна и дружелюбно машет Огурчикову, который теперь разруливает гигантскую пробку в самом центре города.
Соня пытается втиснуть свой скарб обратно в сумочку:
— Я тоже.
Юля заливается соловьем:
— Я должна была писателю Семенову смокинг отвезти. В гостиницу ехала. Машина прямо на площади Восстания сломалась…
Юля бьет ногой по колесу машины, а в Озерках ветер угрожающе шелестит Сониными бумажками и вот-вот начнет разносить их по округе. Она нелепо подпрыгивает, пытаясь поймать их.
— Ю! Погода дрянь! Ветер просто шквальный. У меня вещи взбунтовались, бумажки разлетаются.
— Это Нонка наколдовала. А я тут такое шоу устроила, чтобы мент помог машину оттащить. Надо меня на буксир, что ли…
Ветер. Рекламный щит грохочет над головой. Еще порыв, и его сорвет с опоры и пронесет над площадью. Дай бог, чтоб никого не убило. Юля зябко поводит плечами и ныряет в салон автомобиля, а Соня, приподнявшись на цыпочки, пытается схватить контракт, присевший, как белая птица, на ветку дерева.
— Ю, жди меня там. Не могу сейчас говорить. Я занята.
Даже по телефону Соня уловила ухмылку подруги.
— Интересно, чем? — мурлычет Юля.
— Дура, не тем, о чем ты подумала.
Соня нажимает кнопку отбоя и наконец застегивает второй ботинок. Нет, что бы ни говорила Нонка, ярая противница прогресса, мобильная связь — это здорово.
А Юля отвела трубку от уха.
— А о чем я подумала?.. О чем я вообще думала, когда не наехала на эту старушенцию. Надо было давить, давить и давить.
Она барабанит худыми кулачками по рулю.
А на другой стороне Невского, возле аптеки, в нише телефона-автомата стоит Нонна и изо всех сил нажимает на кнопки с цифрами. Прыщавый юноша, обладатель восьмидесяти сосок, выбегает из аптеки с журналом с голыми тетками и детской «Библией» Нонны.
— Это в-в-вы за-за-за-забыли в-в-в аптеке…
— Алло! Алло! — кричит в трубку Нонна. — Ничего не получается. А! Спасибо.
Она кивает на журнал.
— А я тут работаю, временно.
У юноши вытянулось лицо, когда он глядел на обложку — полногрудая красотка с наглыми сосками призывала его к себе.
— Я здесь редактор. Можете себе оставить. А книжку отдайте, она мне для работы нужна.
Молодой человек явно не понимает связи между Библией и сексом. Книгу отдает, но не отходит.
— Вы умеете управляться с этими пластиковыми карточками? — требовательно вопрошает Нонна.
— В-в-вы не т-т-той ст-т-тороной вставили.
— О! Спасибо. А вы отойдите, отойдите. У меня разговор очень интимный будет…
Паренек пятится. Нонна вновь набирает номер.
Телефон Сони опять раззвонился канканом. Значит, опять кто-то из подруг. Мать и папа у нее звонят под тему Бетховенской судьбы, дочка Лера — под «Пусть бегут неуклюже…», а муж Жорик под «Шербурские зонтики».
— Блин! — вместо приветствия рявкает Соня.