Ей нравились любые мужчины, все, которым нравилась она. Как только Соня чувствовала внимание мужчины к себе, — а она ощущала это спиной, пятками и локтями, — она готова была выпрыгнуть из собственной кожи, чтоб короткий взгляд превратился в длительное и восхищенное созерцание ее, Сонькиных, прелестей. После этого, уверенно направляя чувства попавшегося на крючок собственного любопытства мужчины к любой горизонтальной плоскости, Соня впутывалась в очередной блиц-роман, где события мелькали как в немом кино — лихорадочно и бурно, от романтических вздохов до слезоточивых выяснений, почему опять не сложилось. Да, она была так устроена.
И вот очередной роман подходил к концу. На этот раз жертвой Сониной страсти оказался ее собственный заказчик Борюсик — большеголовый и печальный миллионер. Его огромный дом лучшая бригада лепщиков Софьи Сквирской подрядилась украсить гипсовыми завитками. А во внеурочное время Соня укрепляла деловые связи.
Ее золотой кулон с изображением знака зодиака Скорпион, повинуясь ритмичным движениям, попадает в рот Борюсику, который стонет от наслаждения. Кулон неприятно лязгает по Борисовым зубам, но печального богача это, кажется, не беспокоит. Кулон на шее женщины мечется сильнее и все глубже проникает в рот, застрахованный на сумму Сониного гонорара.
Комната, в которой все это происходит, напоминает Эрмитаж после бомбежки (не дай бог, конечно): лепнина на стенах, мешки с гипсом на полу, рабочие инструменты. Посреди всего этого стоит роскошная антикварная кровать с резной спинкой, где Соня и хозяин будущего дворца занимаются любовью. Их движения скорее напоминают единство и борьбу противоположностей на отдельно взятой кровати. Соня явно одолевает соперника, заняв положение, которое актеры российской театральной школы обычно называют «пристройкой сверху».
На внушительной поленнице рулонов обоев, рядом с кроватью, валяется скрепленный бельевой прищепкой контракт, пачка денег — Сонин аванс — и фотографии богатых интерьеров — в лепнине и золоте. Между бурными вздохами и гортанными покрикиваниями Сони сбивчивое бормотание Бори кажется не то бредом, не то руководством к действию:
— Сделай мне, чтоб кругом красиво, чтобы по потолку розочки, как у Захарова. Это ж ты Захарову делала?
Затуманенный взгляд Бори падает на фотографию интерьера, явно смахивающего на тронный зал Царскосельского дворца. Соня еле сдерживает смех:
— И Захарову делала.
Она действительно оформляла дом ювелира Захарова, но дальше отношения с нуворишем не пошли по причине эмиграции Захарова в далекую Австралию. Если б не это обстоятельство, кто знает, чем бы все закончилось, — Захаров был холост, Соня тоже находилась в положении между мужьями. Но даже будучи увлеченным таким захватывающим делом, как секс с Сонькой, Борюсик почувствовал укол необъяснимой ревности:
— Захаров — дундук. И дом у него — ерунда…
— Ерунда, конечно… — как могла утешила Соня.
Но Боря, кажется, не успокоился. Сбился с ритма, занервничал и поплатился за черные мысли: когда в очередной раз кулон попал ему в рот, Боря, желая еще раз подчеркнуть, каким идиотом был уехавший Захаров, сомкнул дорогую челюсть и… откусил цепочку Сони. Побледнел, схватился пухлыми ладонями за щеки и ссадил с себя разочарованную девушку. Отвалился набок, словно именно сейчас появилась у него от новоиспеченной любовницы страшная тайна, и выплюнул на ладонь Сонин кулон вместе с кусочком фарфорового зуба. Сонька зажала ладонью рот, то ли от ужаса, то ли из боязни рассмеяться, а Боря долго рассматривал содержимое ладони. И без того печальные глаза миллионера наполнились слезами.
— Дурной это знак… Венера… Венера… Венера в семнадцатом Доме Луны. Опасность от женщины-скорпиона, — прошептал Боря.