— Ладно, пойду, что ли на учебу… — зевнув, проговорил он, отвернувшись. — Передай Толику, что у меня для него товар назрел.
— Ой, и не боишься ли, что загребут? — Серега сразу помрачнел. Он Пашу уважал как друга и собрата по ремеслу, но порою не понимал стремления парня к рисковому образованию. Слишком, по его мнению, приметной была внешность у его товарища.
— Это вряд ли, — Паша снисходительно усмехнулся, вытащив из кармана рюкзака старомодные очки с толстыми стеклами, вместе с ними на свет божий были вытащены и цветные контактные линзы, моментально поменявшие цвет глаз Паши с ярко-зеленого на невзрачно-болотный. Непослушную гриву волос он зачесал назад, усердно прилизав ладонью, ворот невзрачного цвета загодя надетой рубашки застегнул, а спину ссутулил. Такие нехитрые манипуляции моментально превратили бывалого карманника Пашу Орла в добропорядочного ботаника, ученика третьего курса технического института Павла Воротынцева. — Н-ну к-как, л-лучше? — заикающимся голосом осведомился Павел, старательно прищурив глаза.
— А то… — прошептал восхищенно старый карманник, по-отечески похлопав своего молодого кирюху* по плечу. Павел против ожидания усердно закашлялся и даже слегка прогнулся под суровой рукой друга. Серый удивленно присвистнул. В этом болванистом хиленьком заучке он бы точно никогда не признал грозу всех троллейбусов и маршруток.
— Т-тогда я п-пошел, — смущенно пробормотал Павел, поковыляв на остановку трамвая. Парень опустил голову, хмуро сдвинув брови к переносице, руками же по-школьному зацепившись за лямки увесистого рюкзачка. Он шел быстро, моментально исчезнув из поля видимости Серого. Карманник задумчиво почесал свою старую залысину, подумав о том, что растущая смена воров и карманников подает неплохие надежды.
— Эх, не зря я ему наколку давал*! — в сердцах прошептал Серый. И действительно, среди всех брусьев шпановых* он был лучшим бабочником*. И частенько вспоминая за нафталин* в кругу своих подельников Серый не мог хоть бы раз, да и вставить словечко за Орла. — Был бичем*, а стал кентом*! Вот как жизнь-то людей пропускает!
***
— Сколько мне тебе говорить, тупой очкозавр, не попадайся мне под ноги! — рассерженным волом ревел на Павла Мурат — гроза ботаников и по совместительству главный хулиган всего потока. Воротынцев в его списке был первой и самой беззащитной жертвой.
— О-отпуст-тите… П-п-пожалуйста… — еле слышно бормотал Павел, покорно склонив голову к полу. Он даже не думал сопротивляться, лишний раз избегая даже взглянуть в суровые, горящие праведной ненавистью глаза Мурата. С утра день для него не задался: неожиданный срез знаний, неожиданная проверочная контрольная работа по английскому. А теперь еще и это…
— Ага, разбежался, червяк! — захохотал Мурат, толкнув моментально потерявшего опору парня на асфальт. Павел с силой пропечатался в грязную поверхность, оцарапав руку. Он затравленным взором обвел дворик, в котором помимо него и Мурата с его парочкой припевал, никого не было. Вот дернул же его черт пойти сюда! Кто же знал, что Мурат решит поразвлечься? — А кто сегодня к Явлонской клеился?
Павел затравленно помотал головой в знак протеста. Его трусило, и очень заметно. Мурат лишь зло сплюнул, многозначительно похрустев кулаками.
— Я тебе сколько раз говорил даже не смотреть в ее сторону, а? Или не доходит? Так, может, мне надо изъясниться с тобой другими способами? — парень приподнял за шиворот так и не решившегося давать отпор Павла. Воротынцев с сомнением оглядел толпу собравшихся силачей, про себя подумав, что массовка собралась здесь как нельзя более некстати. В одиночку он бы не стал раздумывать, моментально показав зарвавшемуся Мурату его место. С толпой же справиться было весьма проблематично. Только начнешь давать отпор — изобьют. Так-то еще был хоть какой-то шанс избежать кровопролития.
— Я н-ничего н-не д-делал, — истерично пискнул Павел, начав нервно дергать дужку очков. Мурата, видимо, ответ не удовлетворил. Парень зло хмыкнул, одним ударом подбросив злосчастные очки куда-то на ветку близ растущего дерева. Павел тяжело охнул, схватившись за разбитый нос. На асфальт закапала первая кровь.
— Ну что, дошло, или еще нет, а? — Мурат, вошедший во вкус, не стал останавливаться на достигнутом, следующим ударом отправив Воротынцева в соседнюю клумбу. Его дружки едко захохотали. Атмосфера начала накаляться.
Мурат с видом победителя подошел к поверженному, распластавшемуся на клумбе парню. Павел покорно застыл, в знак поражения закрыв лицо руками. Не долго думая, Мурат со всей силы пнул ботаника под ребро, заставив Воротынцева вскрикнуть от боли.
— Думаю, этого пока с тебя хватит, — устраивать публичную казнь парень все-таки побоялся, отступив. Он отлично понимал, какой шум подымется, если кто-то узнает о его любви к избиению всякого шлака. — Пошли, братва.
Парень отступил, скрывшись с глаз Павла. Двор опустел, где-то вдалеке прозвенел звонок на третью пару, Павел застонал, подымаясь. Тело ожидаемо ломило от боли, в глазах двоилось, а на языке чувствовался металлический вкус крови. Отряхнувшись от земли, парень встал и, пошатнувшись, прислонился к деревцу, на ветке которого как раз висели его очки. От мимолетного дуновения ветерка они тут же свалились Воротынцеву на голову, упав в траву. Кряхтя и чертыхаясь, парень их поднял, подергав за сломанную дужку. Его лицо исказилось гримасой ненависти. А ведь жизнь только начинала налаживаться! Вот уже пару месяцев как его никто не трогал, вернее, уже пару месяцев он успешно скрывался от Мурата и его шайки. И надо же было этой вертихвостке Явлонской именно сегодня начать разводить его на выполнение лабораторной!
Парень зло ухмыльнулся, вытащив из кармана чудом не пострадавший айфон. Павел поспешил перепрятать его в один из кармашков рюкзака. Не хватало еще повредить его…
Выдохнув и стерев выступившую под носом кровь, парень уныло поплелся прочь из злосчастного двора, засунув руки в карманы грязных брюк. На пару он ожидаемо не пошел, направившись через городской парк к остановке своей маршрутки. Время уже давно перевалило за полдень, и парк не пустовал. До чуткого уха Павла доносились сотни разнообразных звуков: от криков мамашек на своих непослушных детей, до дешевой попсы, доносившейся из приоткрытых дверей третьесортных кафешек. На лавочках чинно восседало старшее поколение, балуясь старыми газетками или кормежкой вальяжно гуляющих голубей.
Заметив в уголке пустующую скамейку, парень поспешил занять ее, устало опустившись на сидение. Его взгляд задумчиво блуждал по цветным камушкам, которыми были вымощены дорожки парка. Задумавшись о своей жизни, он совсем не заметил появления на горизонте неожиданной, но вполне знакомой гостьи.
Люда, не обратив на него внимания, уселась рядом, откинувшись на ее спинку, закинув ногу за ногу. Украдкой оглянувшись, Паша не смог сдержать удивленного вздоха. Услышав, что на лавке она отнюдь не одна, Люда удивленно повернулась, встретившись взглядом с Павлом.
— Ох, простите, я вас не заметила, — виновато пробормотала она, вставая.
— С-сидите, с-сидите, — машинально пробормотал парень, не теряя своей привычки заикаться. Лишь мгновением позже до него дошло, какую опасную ошибку он только что допустил. Нет, сегодня определенно не его день! Люда в свою очередь благодарно улыбнулась, опустившись обратно.
— Боже, что с вами случилось? Вас что, били? — она наконец обратила внимание на его «разукрашенную» физиономию. — Надо скорее промыть и обеззаразить. Давайте помогу!
Не успев ничего ответить, Павел удивленно смотрел как девушка, порывшись в сумочке, вытащила баночку перекиси водорода и пачку салфеток. Ему оставалось только поражаться тому, сколько всякого разного умудряются наложить к себе в сумочку девушки. Вот именно поэтому обычно не имел привычки чистить именно сумочки, работая только с карманами. Хотя, в его ремесле-то особо выбирать не приходилось…