Выписавшись из больницы, девушка забрала документы из института и вернулась домой. Родители были рядом и оказывали ей всяческую поддержку. Узнав о том, что произошло с внучкой, бабушка запричитала, не сдерживая слёз:
- И как только земля таких носит? Вот ведь изверг рода человеческого. Прости меня, Дашенька, не уберегла я тебя.
- Бабуль, да ты тут причём? Я сама во всём виновата.
- Ещё как причём, надо было мне поехать с тобой. Жили бы вместе, я бы за тобой присматривала. Попробовал бы этот гадёныш поднять на тебя руку, я бы собственноручно его удавила.
- Мам, пожалуйста, не кори себя, тебе вредно волноваться, - вмешалась Татьяна, беспокоясь за здоровье свекрови.
- Да, бабуль, не дай Бог давление шарахнет. Ты мне лучше оладушков напеки, мне так хочется чего-нибудь вкусненького, - схитрила внучка, зная, как заставить бабушку забыть обо всём и умчаться на кухню.
Даша осталась наедине с матерью, мечтая выговориться и облегчить свою душу, Обе хотели объясниться, рассказать о том, что чувствуют, повиниться, попросить друг у друга прощения и расставить все точки над и.
Ещё вчера Татьяна была уверена, что поступает правильно, когда перестала вмешиваться в жизнь дочери, а уже сегодня считала себя плохой матерью, не сумевшей предотвратить трагедию. Бедная девочка, сколько ей пришлось пережить, такая травма не проходит бесследно.
Девушка была унижена и раздавлена действиями подонка, растоптавшего всю её любовь и доверие. Но, что самое плохое, насилие стало причиной выкидыша, в будущем это могло отразиться на возможности Дарьи забеременеть и родить здорового ребёнка.
После полного обследования, врачи в один голос заверили, что её детородная функция не пострадала, и все с облегчением выдохнули. Хотя, родители осознавали, что дочь получила глубокую психологическую травму.
Даша не знала о том, что беременна, но всё равно страдала от осознания смерти ни в чём неповинного малыша. Вместе с тем, она прекрасно понимала, что если бы ребёнок родился, Севка ни за что бы от неё не отстал. Ребёнок стал бы разменной монетой в их отношениях.
В этом девушку убедила мать. Татьяна смогла найти нужные слова, чтобы помочь дочери оправиться от горя. Она хорошо понимала, что поддержка родных и близких очень важна и оказывает терапевтический эффект.
- Мамочка, прости меня, если сможешь, я так виновата перед тобой и перед папой.
- Ну что ты, милая? Это ты нас прости, нельзя было допускать, чтобы Севка вбил между нами клин.
- Если бы я не была такой упрямой ослицей, всего бы этого не произошло.
- Дашенька, доченька, выслушай меня, пожалуйста. Этот разговор должен был состояться давно, я просто обязана была с самого начала рассказать тебе без утайки об обстоятельствах твоего рождения. Случись это раньше, между нами было бы больше доверия. Во всём виновата моя гордыня и нежелание потерять свой авторитет.
- Мамуль, мне до сих пор стыдно за то, что я сгоряча наговорила тебе тогда. Ты не обязана передо мной отчитываться.
- Ещё как обязана, ты должна знать, как я жила до встречи с твоим отцом. Возможно, ты меня не поймёшь и даже осудишь, но я всё равно расскажу.
- Никогда я не осужу тебя, мамуль. Пожалуйста, верь мне.
- Тогда слушай мою историю с самого начала.
- Мне было 13, когда я узнала, что отец вовсе не отец, а отчим. Он всегда меня недолюбливал и всячески шпынял, тогда как младшую сестрёнку просто обожал. Откуда мне было знать в чём причина его ненависти? Это потом я узнала, что мама согласилась выйти за него замуж, но перед этим поставила будущему мужу условие о моём удочерении. Потом, когда я подросла, отношение так называемого отца неожиданно смягчилось. Он вдруг стал осыпать меня подарками и смотрел так ласково, словно извинялся за все свои придирки. Я с благодарностью принимала его знаки внимания, радуясь, что наконец заслужила любовь и доверие. Что взять с наивной дурочки? Прозрение наступило быстро. В тот день я оставалась дома одна. Сестра Ирина гостила у бабушки, мать ушла на работу в ночь, отец с утра уехал на рыбалку. Я хлопотала у плиты и уже напекла целую гору блинов, допекая последние, когда он вернулся и сел за стол. А потом произошло то, что перевернуло мой хрупкий мир. Отец подошёл сзади, обнял и прижался ко мне, ощупывая всю с ног до головы.
- Господи, какой ужас, бедная моя, - Дашу аж затрясло.
- Я помертвела от страха и отвращения, почувствовав, как в спину упирается что-то большое и твёрдое. Он повернул меня к себе и стал раздеваться, шепча, чтобы я не отворачивалась и что больно не будет. В общем, не знаю, чем бы всё закончилось, если бы я не схватила горячую сковороду и не прислонила к низу его живота. Этот крик до сих пор стоит в ушах. Я с наслаждением смотрела, как он носится по кухне с багровым ожогом, а потом заботливо поинтересовалась: