Сергей Лебеденко
(не)свобода
© Лебеденко С. В.
© ООО «Издательство АСТ»
Роман, который мы давно ждали, который сбывается с пугающей быстротой.
Судебный роман Сергея Лебеденко – текст для наших широт редкий. В эпоху акцента на личной травме он говорит – о травме общественной.
«Театральное дело» здесь свое, но оттого отнюдь не менее театральное. На сцене – черный ящик с надписью «суд», и в него предложено сыграть всем желающим.
Банальность зла не отменяет необходимости очерчивать границы и называть по имени. Имя это розы – несвобода.
Памяти Людмилы Тихоновны Гриневой
Это художественный вымысел. Он вдохновлен реальными событиями, но не является их воспроизведением. События и места изменены для целей повествования. За исключением прямо упомянутых публичных фигур, любые совпадения с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайны. Излагаемые персонажами мнения являются исключительно точкой зрения персонажей, а не автора.
В основе нашей политики должен лежать принцип, который считаю (несмотря на всю его очевидность) важнейшим в деятельности любого современного государства, стремящегося к достижению высоких стандартов жизни. Это принцип «свобода лучше, чем несвобода». Эти слова – квинтэссенция человеческого опыта.
Знаю твои дела, ты носишь имя,
будто жив, но ты мертв.
Лето будет холодным, и всякая справедливость в мире исчезнет.
Давайте набережную Тараса Шевченко переименуем?
Вопрос.
Нет, много чего можно переименовать. Площадь Европы. Площадь Свободной России. Метро «Киевская». Какой-то сильно либеральный центр города получился, не находите? Вот вы бы что переименовали, товарищ лейтенант?
Вопрос.
А театр имени Шевченко вам чем помешал?
Вопрос.
В первую раз слышу такую чушь. У нас был грант Министерства культуры, мы…
Вопрос.
Да, я понимаю. Но это ведь не моя вина. Паспорт должен был остаться где-то у вас, не у меня. Когда в пять утра к вам в квартиру ломятся шестеро вооруженных мужчин в масках и бронежилетах, трудно вспомнить, где находятся твои вещи. И еще труднее их найти, когда эти молодчики твой дом вверх дном переворачивают. И совсем уж трудно вспоминать, когда тебе предъявляют обвинения, которые заставляют Кафку краснеть.
Вопрос.
Конечно, осознаюˊ. Но мы ведь с вами понимаем, товарищ лейтенант, что всё это нужно только для одной цели.
Вопрос.
Да ну бросьте. Вас звание обязывает знать.
Вопрос.
Нет. Я работаю с актерами, видел, как играют сотни людей, и должен признаться – в труппу бы я вас не взял.
Вопрос.
Можете держать меня здесь хоть год – на что вы, конечно, не имеете права ни по законодательству, ни по Конституции, – но даже если вы решитесь на нарушение нескольких статей Уголовного кодекса, я ничего вам нового не скажу про театр имени Шевченко.
Вопрос.
Разумеется. Потом это будет приобщено к материалам дела – но, возможно, уже не моего.
Вопрос.
Вы врете, товарищ лейтенант. И вы думаете, что отвечать будет ваше руководство. Всегда думают, что отвечать будет руководство. А руководство думает, что отвечать будет его руководство. А потом главное руководство решает, что отвечать будет руководство поменьше. И так далее – в обратном порядке. Как в рассказе про китайского императора и его посыльного.
Вопрос.
Нет, почему же, всё как раз по делу. А про бухгалтера мне вам сказать нечего. Наталья Николаевна – дама малообщительная, с коллективом не дружила. Мы с ней вот буквально парой слов обменялись. А залезать ей в голову я не мог, простите, не умею.
Вопрос.
Нет, вам только так кажется. Я абсолютно искренен с вами. Позвольте заметить, камера в СИЗО – не та жилплощадь, ради сохранения которой я хотел бы увиливать от детального расследования этого дела.
Вопрос.