Не знаю. Например, о том, почему во время прогулки во дворике нам на всю громкость включают Алену Апину. Не подумайте, я совершенно не против музыки, и не против даже громкой и очень громкой музыки, хотя она мешает мне говорить с моими прекрасными сокамерниками. И я даже не против позднесоветского и постсоветского попа, есть в нем такая, что ли, декадентская прелесть. Но позвольте, почему Алена Апина? Кто-нибудь вообще помнит, кто такая Алена Апина? Вы наверняка еще в детсад ходили, когда по радио стали крутить «Бухгалтера».
Вопрос.
Нет, не заговариваю. Просто то, что вы хотите от меня услышать, я вам не скажу, а на мои вопросы вы не отвечаете.
Вопрос.
Да вот навскидку: где моя жена и что с ней, товарищ лейтенант? Она в безопасности? Нам не дают встретиться с тех пор, как я сюда попал.
Вопрос.
Вы прекрасно знаете, что́ я имею в виду под словом «безопасность». Нет, я не раздражен. Но за пережитое моей любимой женщиной кто-нибудь точно ответит. И где мой адвокат? Почему его ко мне не пускают? Где газеты, которые я просил принести в камеру?
Вопрос.
Да сколько угодно. Еще раз: мне некуда, в общем, торопиться. Знаете выражение: «Тот, кто перестает учиться, стареет»? А я побаиваюсь старости, как любой здоровый человек. Поэтому взял с собой книги. Их, конечно, рассы́пали во время последнего обыска в камере – ума не приложу, что надеялись отыскать, первое фолио сонетов Шекспира, что ли? – но я потерплю и это.
Вопрос.
Я прикован к этой одиночной камере и требую своего адвоката и свидание с женой. Больше ничего.
Вопрос.
Если вы обещаете, хорошо. Надеюсь, свое слово вы сдержите. Давайте про суд.
Увидев свое отражение в зеркале, Марина поняла, что у воротника ее мантии оторвалась пуговица.
Марина оглядела письменный стол: нет пуговицы. Смахнула пыль со стопки кодексов, приподняла – тоже нет.
Не было пуговицы и на полу под стулом, и на подоконнике, и за расшнурованными, но не прочитанными томами дел, и под икеевским шкафом светлого шпона, куда обычно закатывались булавки, ручки, скрепки и прочие мелочи, которые по закону подлости терялись всякий раз, когда были так нужны.
«Да что же это за хрень такая», – прошептала Марина. Она вытянула айфон из кармана треников «Bosco», благовоспитанно прикрытых полами мантии, которая доставала до голых щиколоток и оставляла открытыми кеды с налипшей во время пробежки грязью, опустилась на корточки и включила фонарик. Он выхватил на паркете две горизонтальные дорожки пыли, оставшиеся после того, как стол переставляли. Опять забыла попросить секретаршу Аню приглядеть за тем, чтобы в кабинете помыли полы. И, конечно, никакой пуговицы под столом тоже нет.
– Марина Дмитриевна, вы тут?
Судья едва не ударилась макушкой о столешницу, торопливо попятилась и выползла из-под стола как раз в тот момент, когда Аня вошла в кабинет и, выдохнув, бухнула на стол две пухлые папки.
– Что это? – Марина посмотрела на папки со смесью недоумения и ужаса.
– Штрафы, меры пресечения, ходатайства следователей, несколько постановлений о выдворении таджиков… – Аня вежливо улыбнулась. – Ну, вы сами просили.
Марина действительно просила собрать весь текущий бумажный конвейер. Но от этого ее разочарование никуда не делось, потому что, спихнув бумажки на Аню, Марина про них и забыла. А вот они про нее – нет.
– Когда видишь такое говно, сразу хочется в отпуск, – проворчала Марина, поправив спадающую мантию.
– Марина Дмитриевна, а где ваша пуговица?
– Кто же знал, что меня на Шпака этого поставят. Прихожу с пробежки – и сразу давай, приезжай. Пуговица где-то и про… потерялась.
Аня кивала, поджав губы. В отличие от предыдущего секретаря, гиперактивного Славы, она знала, когда стоит говорить, а когда – молчать.
– Может, где-то в кабинете или в коридоре обронили? – предположила Аня.
– Везде смотрела, нет ничего.
Поди пойми с такой жизнью, где ты ее потеряла. Продления, ордера, судебные штрафы, ходатайства… Опять вызывать такси подороже, чтобы ночью не ехать на «экономе», мало ли кто там за рулем ездит; опять красться по коридору, чтобы Сашу не разбудить, и опять она его не увидит. А утром – бутерброды, каши, записки на бегу, успеть пробежать полчаса, чтобы кеды не пылились, потом за руль или в такси – и опять суд. Хоть на вахту сюда уезжай.
Марина захлопнула папку и посмотрела на помощницу.
– Пуговица, Ань. Давай искать пуговицу. А то пиздец же какой-то.
– Ну вы как скажете, Марина Дмитриевна!