– Вот. Читай. Передовицу видишь?
На фото был взорванный дом где-то в Чечне. В статье говорилось о том, как чеченское правительство разбирается с семьями погибших в последнюю войну боевиков. Автором значилась Мария Прилуцкая.
– Ты слышала о Маше? Все слышали о Маше. – Васильич тяжело упал в кресло, извлекая из кармана джинсов коробочку для самокруток. Потом он сгреб в кулак табак с лежавшего на столе фотоальбома, до последнего листочка. Прибавил щепотку из пакета, на котором дизайнеры как можно больше увеличили гнилые зубы некоего страдальца, подписав «КАНЦЕРОГЕНЫ», и занялся скручиванием сигареты.
– У Маши был секрет. Один самый главный секрет, который она рассказала лишь мне и еще паре человек, может, даже муж не знал. – Васильич закашлялся и потянулся за зажигалкой. – А знаете, в чем был секрет?
Олег покачал головой. Саша не пошевелилась. Она смотрела в стену и мысленно считала до ста – как и всегда в случаях, когда возникал персонаж, готовый объяснить, как надо жить и почему она живет не так, как нормальные люди. Даже если персонаж происходил из максимально творческой среды.
– Маша очень боялась писать тексты, – сказал Васильич. – До такой степени, что иногда перед командировкой набрасывала письмо своему адвокату. Она, конечно, стеснялась называть это завещанием… Плохая примета и всё такое. – В воздухе поплыл дымок от сигареты. В отличие от Сашиного табака, этот был горьким и каким-то липким: будто залезал в легкие и прилипал изнутри. – Но уже на месте она вела себя, как чекист на задании. Быстро, по-деловому, четко! Понимаете меня? – Васильич шумно затянулся. – Интервью, репортажи – всё делала. И всегда вытаскивала такое, что… Там, наверху, жопы горели у всех. Потому и не любили ее. Потому и отравили в четвертом году, когда в Беслан летела, – он махнул рукой, разгоняя дым, – и убили потом из-за того же. Ну, вы в курсе.
– Но Саша тоже может активно работать, – вдруг поднял голос Олег. – Конечно, сейчас сюжеты попроще, но ведь…
– Так и пожалуйста – только стажером! – развел руками Васильич. – Вы думали, что сейчас по-другому работают? У нас и денег, и вакансий нет, да и, честно говоря, на стажировку я бы взял исключительно исходя из…
– Ну, платите мне меньше стандартной зарплаты, – оборвала его Саша. – Дайте испытательный срок в две недели, как это принято. Редактора попросите меня особенно контролировать. Только, пожалуйста, – Олег впервые увидел, как она сцепила ладони в замок и положила перед собой, – позвольте мне хотя бы попробовать. Дайте задание – и увидите результат.
Васильич ответил не сразу. Он извлек из-под стола термос, отпил кофе из жестяной крышки-кружки и развернул экран монитора в сторону Саши с Олегом.
Источник в правоохранительных органах сообщил СМИ о планах провести обыски в театре имени Шевченко и еще по пятнадцати адресам, связанным с учреждением.
Олега пробрал холодок. Саша молча читала заметку, сложив руки на груди.
– Ну, и какой бы ты написала об этом репортаж?
Саша прищурилась.
– Я бы пошла в театр во время обыска, наверно, спряталась бы там, дождалась бы, пока не начался бы обыск, и потом… – Она пожала плечами. – Потом написала бы текст.
Без малейшей тени эмоции на лице Васильич развернул к себе обратно экран.
– Ничего не выйдет, – сказал он.
Саша, кажется, такой ответ вполне ожидала, а Олег едва не вскочил с кресла.
– Но почему? Любой ведь…
– Сядь, – резко сказал Васильич. – Во-первых, молодые люди, мы не «Брейк-ньюс», чтобы подставляться под дубинки и сроки ради эксклюзива. Во-вторых, информацию надо как минимум проверить – мало ли кто, что и кому сказал? Если я напишу, что мой источник в Кремле сообщил о том, что правительство переселяется на Луну, вы тут же броситесь писать об этом репортаж?!
Олег прикрыл глаза рукой. Он вдруг почувствовал себя очень уставшим.
– А если это и правда, было бы неплохо для начала обзвонить пресс-службы и министерства, и театра – и узнать их версию того, что происходит, – Васильич покачал головой и сделал большой глоток кофе. Потом отвернулся обратно к монитору и спрятал пышные усы под мозолистой ладонью. – Можете идти. Оба.
Олег предложил Саше подождать его в коридоре, но та молча вышла из редакции, разве что дверью не хлопнула. Олег вздохнул и направился в кабинет, занятый отделом культуры. За столом на фоне обклеенной стикерами пробковой доски сидела завотделом Варвара Шпаликова и бойко перестукивала по клавиатуре, воспроизводя не то Римского-Корсакова, не то Берлиоза.