Роджер сразу приступил к делу.
— Мне неприятно беспокоить вас, мисс Берри, но это действительно вопрос жизни и смерти. — Он кратко изложил свои точку зрения и мысли и спросил, может ли она назвать кого-либо, таившего неприязнь к миссис Брейси.
Мисс Берри была в замешательстве.
— Н-нет. Нет, не могу.
— Точно?
— Точно, — твердо сказала она.
— Как жаль. А можете вы предположить, у кого имелся иной мотив для ее устранения? Вы думаете, Брейси говорит правду, что другой женщины не было? Он никого не покрывает? Простите, я должен говорить прямо.
— Конечно нет, — ответила мисс Берри с некоторым возмущением, выглядевшим не вполне уместным. — Мистер Брейси никогда... даже вопрос так вставать не может. Мистер Брейси — достойнейший человек.
— Ага. Тогда вы ничего не можете предположить? Даже направления, в котором я могу двигаться? Знаю, вы были ближайшей подругой миссис Брейси. Вы не можете сообщить ничего, что могло бы помочь? Поверьте, сейчас не время для секретов.
— Нет, боюсь, совсем ничего, — сказала мисс Берри. Она смотрела на Роджера медленно расширяющимися глазами. — Мистер Шерингэм, он не... он в опасности?
Роджер ответил на ее взгляд. Он не был удовлетворен. Поведение женщины казалось ему уклончивым. «Уверен, она что-то знает, — думал он, — или решила, что знает; полагаю, что-то позорное для жены; был след замешательства; но она не выдаст секрет, пока не напугана. Я должен ее припугнуть».
— Да, — медленно сказал он, — мистер Брейси, несомненно, в серьезнейшей опасности.
— О! — раздался слабый вскрик. Она поднесла руки к груди. — Мистер Шерингэм, я знаю, что он не делал этого. Он не мог такого сделать. Он самый прямой человек на свете. Это ужасно. Я... могу я что-то сделать? Мне пойти в полицию и сказать им, что был такой случай... что я подавала банки доктору Риду и должна была протянуть ему эту вслед за другими? Я поступлю так, если вам это кажется полезным. Я сделаю все. Это так ужасно.
— Но доктор Рид поклялся, что вас не было в приемной.
— Не было. Но я могу заставить его сказать, что он сделал это, чтобы защитить меня.
— Но это может поставить вас под обвинение в непредумышленном убийстве, — медленно произнес Роджер.
Она с презрением отбросила это соображение.
— Ну и что? Все лучше, чем если Том... мистер Брейси будет наказан за то, чего не совершал. — Она закрыла лицо руками. — Он... они были моими лучшими друзьями. Единственными в Марстоне настоящими друзьями.
Роджер наклонился вперед.
— Мисс Берри, — отчетливо произнес он, — кто положил мышьяк в бутылочку?
Она резко опустила руки, уставившись на него.
— Чт.. что вы говорите? — нетвердо сказала она.
— Вы думаете, что знаете это, разве нет? Пожалуйста, расскажите. Конечно, найти истинного преступника будет куда лучшим способом очистить мистера Брейси, чем если вы обвините себя во всем сразу, чего вы не делали. На кого вы думаете?
Она покачала головой.
— Вы ошибаетесь, мистер Шерингэм. Ни на кого. Я... я бы только хотела думать.
Роджер озадаченно уставился на нее. Было ясно, что она на грани истерики, но даже это не могло объяснить производимое ей противоречивое впечатление. Несмотря на твердость последних ее слов, Роджер был уверен, что это ложь, и она кого-то подозревала. Тогда почему бы не назвать имя, если она так жаждет обелить Брейси?
Роджер спешно пытался подыскать причины, объясняющие ее нерешительность. Возможно, она лжет обо всем — лжет, что Брейси достойный человек, и другой женщины нет? Возможно, была другая женщина, и, поскольку миссис Брейси все доверила подруге, мисс Берри знает, кто эта женщина, и подозревает ее, но не может назвать ее, полагая, что это должен решить Брейси, определив, должен он принять на себя ответственность или нет? Подобная теория оставляла Брейси долю вины в знании неких сведений, но была не такой уж невозможной.
Сам Роджер в любом случае не был связан подобными соображениями, хотя, поскольку он действовал по поручению Брейси, нелегко было решить точно, что предпринять. Но эта теория была единственной. Главное — установить истину, потом можно решить, что с ней делать.
— Мисс Берри, — со значением произнес он, — вы уверены, что сказали мне все, что хотели?
Начав говорить, она на секунду приостановилась.
— Да, — ответила она не очень уверенно. — Да.
— Хотелось бы напомнить вам, что мистер Брейси в серьезной опасности.
— Это невозможно! — вскричала она с внезапной страстью. — Это так нелепо. Полиция сама это поймет через день-два. Они освободят его. Конечно, освободят. Даже должны освободить.