Когда бой закончился и был подан сигнал сбора, большая часть бойцов на него не отреагировала. Оказалось, одни по собственной инициативе отправились в село на поиски съестного, а другие самовольно вернулись в горы. Мы отправили посыльных искать отсутствующих, но в большинстве случаев посланные тоже не вернулись.
Так, после того как враг был полностью разгромлен, солдаты взяты в плен вместе с оружием, победа достигнута, когда перед нами открылись реальные возможности связаться с Разложским отрядом, многие не выдержали, поддались усталости и ушли из бригады.
Среди «отличившихся» оказались и два друга-приятеля Фердинанд Пудев и Димитр Тошев, командир и комиссар второго батальона. Конечно, от Пудева всего можно было ожидать — попытки захватить командование бригады, предательства, даже уголовного преступления. Именно таким раскрылся он в своих поступках даже за то малое время, какое провел среди нас.
Известная доля вины за упадок духа в бригаде ложится и на Йонко Панова. Пока Болгаранов находился в бригаде (спустя некоторое время он отправился в Софию), Йонко Панов не проявлял, как начальник штаба, никакой инициативы, ничего не предпринимал по организации разведки, не вел никакой другой работы. Похоже, между ним и Болгарановым прежде что-то было, потому что когда Болгаранов отправился в столицу, Йонко Панов стал значительно активнее.
Той же ночью командный состав бригады и оставшиеся с ним партизаны вернулись в Рилу. Перед собой мы ставили следующие задачи: разыскать самовольно отлучившихся бойцов и командиров, продолжить поиски связи с Рильско-Родопским отрядом. Ну а пленных мы отпустили по домам. Конечно, без оружия.
Первые дни после боя под селом Добырско у всех было муторно на душе. Во-первых, тяготил факт ухода стольких людей, полнейшей неизвестности, что же с ними сталось. А во-вторых, угнетала мысль, что задачу свою мы до конца не выполнили.
Хорошо хоть, что с нами остались несколько человек из Дупницкого отряда, в том числе и Моис. Поэтому сохранялась возможность снова связаться с Жельо.
Начались долгие и трудные скитания по Риле. От долины к долине, с хребта на хребет — за сутки мы проходили десяток-полтора километров, жгли костры, прислушивались к малейшему шороху. Так и вскидывались в ожидании и надежде, даже если шумок исходил от пичуги, разыскивающей личинок в сухих ветвях древних сосен. Наш слух до того обострился, настолько стал восприимчив, что биение собственного сердца казалось громче ударов молота по наковальне, а мысли, словно бы материализовавшись, шумели у нас в ушах.
Миновал день, второй, третий — нескончаемые, безрадостные, голодные дни. Нигде мы не встретили ни единой живой души. Рила будто вымерла. Куда подевалось столько наших людей? Где разлогчане, горноджумайцы?.. Неужели мы так их и не отыщем?..
Лишь, на третий или четвертый день навстречу нам из-за куста вылезли двое наших партизан — Петр Младенов и Сельский. Как раз те, кого мы после боя послали в село искать отлучившихся бойцов.
Хоть их и было лишь двое из стольких недостающих, мы до того обрадовались, что их возвращение стало для нас большим событием, а наши вопросы утратили необходимую строгость:
— Почему тогда сразу не вернулись? Куда исчезли?..
Оказывается, войдя в село, они натолкнулись там на двух солдат из батареи Ячева. Один из солдат был ранен. Партизаны разговорились с ними, сдружились и решили вчетвером отправиться в горы. Похоже, солдаты больше из страха согласились с предложением Младенова стать партизанами. В общем, поднявшись в горы они два дня проскитались без еды. Солдаты приуныли, начали поговаривать, что, дескать, жизнь партизанская очень трудная, им ее не выдержать. Эти их разговоры вызвали у наших товарищей подозрение, как бы те не выкинули чего худого. Поэтому они решили забрать у солдат оружие. Тогда один из солдат — здоровый — сбежал. Остался лишь раненый. Он еще пуще перепугался, стал просить, чтоб его отпустили. Ну, наши не возражали против этого…
После встречи с Младеновым и Сельским мы направились к Джумайской Бистрице — второй по величине реке в Рильском массиве. По пути раздобыли в пастушеских хижинах кое-какой еды, утолили застарелый голод.
Прежде чем переправиться через реку, остановились в небольшом леске: нужно было поискать удобного брода, разведать обстановку и за рекой.
Мы считали, что враг нас не обнаружил. Тем не менее выставили вокруг лагеря часовых, они тщательно замаскировались, а остальные расположились на припеке. Ночные и утренние часы в Риле холодные, поэтому каждый из нас с нетерпением ждал появления солнца. Оно для нас было приятнее и желаннее всего в этих нескончаемых горных дебрях и сырых мрачных расщелинах.