— Не только проверить — ее надо найти. Этим ты и займешься.
— Чем она тебе приглянулась?
— Ожерельем. На шее у нее жемчужное ожерелье с крестом из крупных жемчужин. Но его купили для другой женщины. Настоящей вдовы. Возьми ее фотографию, Настя, и покажи в ювелирном. Они свое ожерелье должны узнать. А Кате этот снимок показывать рано.
— Тогда покажи этот.
Метелкин положил фотографию на стол перед Журавлевым.
— Еще один странный тип. Пришел и ушел. Ни с кем не поздоровался, стоял особняком. Хотел я за ним проследить, а его будто волной смыло. Исчез. Бац — и нету.
— Странный парень. А на вид вполне приличный.
— Наши герои тоже люди честные, приличные, заслуженные, а на черное дело пошли.
— Свою ошибку они не успели осознать. Теперь вдовы хотят продолжить борьбу за справедливость. Чисто по-человечески я их понимаю. Но из них перья полетят раньше, чем они думают. За ними наблюдают. Я в этом уверен. И машины им поломали умышленно. Остается только понять, кому и зачем они нужны? Хлопот с дамочками не оберешься. Три занозы. Почему же их не трогают?
— Когда тронут, поздно будет гадать, — возмутилась Настя. — Если им грозит смерть, мы обязаны их защитить. Они нас для этого наняли.
— Ты права, Настя. Только они не птички, и в клетку их не посадишь. Слишком самостоятельные.
— Жди неприятностей! — многозначительно заявил Метелкин.
Ждать неприятностей пришлось недолго, вот только никто не знал, с какой стороны они появятся.
10
Мужчина шел по коридору и заглядывал в каждую палату. Так он мог пройти все отделение, если бы его не остановил заведующий отделением Артем Тобилевич.
— Кого вы ищете, молодой человек? Посетитель ничуть не смутился.
— Мы ищем человека, попавшего в клинику пятого июня с огнестрельными ранениями.
— Здесь военный госпиталь, а не клиника. Гражданских лиц мы не обслуживаем.
— Не обслуживаете? Вы так говорите, будто речь идет о парикмахерской. По-вашему выходит, если человек будет даже умирать, вы не станете спасать ему жизнь только потому, что он штатский?
— Как вы сюда попали?
Молодой человек достал удостоверение и помахал им перед носом врача.
— Капитан Соколов из областного УВД.
— Прошу вас, капитан, покинуть отделение. Всю информацию вы можете получить в приемном отделении. Если бы к нам поступил человек с огнестрельными ранениями, вы первыми узнали бы об этом. Тем более, что прошло уже пять дней с упомянутого вами числа. Прошу на выход.
Капитан криво усмехнулся и, развернувшись, пошел по длинному коридору назад.
Врач следил за ним, пока тот не пересек порог отделения.
Соня стояла неподалеку у столика дежурной сестры и слышала разговор.
Они не сговариваясь подошли к окну.
— Как он? — спросил Тобилевич.
— Стабильно. Самое страшное позади. В сознание не приходил. Выкарабкается. Вопрос — скоро ли?
— По лезвию бритвы ходим.
— Есть идея?
— Нет.
— В том-то и дело, что нет. Трогать его нельзя.
Они увидели, как капитан вышел из здания и неторопливо направился к стоянке. Возле серебристого «Ниссана» он остановился, присел на корточки и внимательно осмотрел колеса.
Соня вздрогнула.
— Чего испугалась? — спросил врач.
— Это моя машина.
— Я знаю. И что?
— А то, Артем, что я съезжала на обочину, когда подбирала нашего бедолагу, а там глина, а не асфальт. Мои следы наверняка пропечатались, и вмятина на крыле осталась.
— Брось. Такой резины полно в магазинах. Сейчас любую купить можно, а вмятина и вовсе ни при чем.
— Резину купить можно, но если есть зацепка, то ее проверяют. Им ничего другого не остается. За пять дней они успели все больницы и кусты обшарить. Ничего не нашли. Надо же хоть за что-то зацепиться. У них выбора нет.
— Может, ты и туфельки свои на глине отпечатала?
— Наверняка. Я в тот момент о таких мелочах не думала. Трава в крови, почва мягкая, следов море. Каблуки у меня в землю проваливались под тяжестью. Я же его на себе тащила.
— Задачка!
— Для нас задачка, для них отгадка.
Мужчина встал с корточек и прошел к своей машине.
Тобилевич ринулся к столу, схватил телефонную трубку и рявкнул:
— Дайте мне центральные ворота. После паузы продолжил:
— Максимыч, сейчас из госпиталя будет выезжать вишневая «девятка». Запиши номер машины и проверь документы у водителя. Понял?
Он положил трубку местного телефона и взялся за городской.
— Соедините меня с дежурным по областному управлению внутренних дел. Срочно.
Соня наблюдала, как вишневая «девятка» обогнула клумбу и направилась к воротам. Там ее остановила охрана. Расстояние было большим, и девушка не видела, что происходит. Движение фигур, и все. Потом ворота открылись.
Пока Артем ждал соединения, зазвонил внутренний телефон. Он снял трубку и прижал ее к другому уху.
— Артем Дмитрич, пост беспокоит. На вишневой «девятке» выехал капитан милиции Соколов Всеволод Андреевич. Запишите номер его машины.
— Секунду, ручку возьму.
Соня стояла у окна и грызла ногти. Она пыталась вспомнить все детали того злополучного дня. Все говорило не в ее пользу. И резина на ее машине стояла дорогая и редкая. На «Жигули» такую не ставят — размеры колес разные. Легко догадаться, что раненого подобрала иномарка. А если они узнают, кому принадлежит машина, то не трудно установить, где находится ее дача, а потом и время дежурства хирурга Софьи Романовны Пестовой. И если все компоненты сопоставить, то вопросов больше не возникнет. Ее загнали в угол. Что же делать?
Ответа не нашлось.
Подошел Артем, встал рядом и тоже уставился в окно.
— В областном УВД капитан Соколов не работает. Они знают полковника Соколова. Других однофамильцев у них нет. Положение критическое.
— Самозванец из команды убийц?
— Не исключено.
Глава II
1
По дороге Катя часто смотрела в зеркало заднего обзора. Ей казалось, что за ее машиной следят. Ничего подозрительного в итоге она не заметила, но чувство тревоги ее не покидало. Опытные люди умеют следить так, что их не обнаружишь. Катя ничего не смыслила в сыске, так же, как и ее подруги, а значит поставить их на контроль ничего не стоит. Но скорее всего она все нафантазировала. Кому нужно за ней или за девчонками следить? Убийцам? Какой смысл? Никакой угрозы они ни для кого не представляют. Хотели бы убить — убрали бы вместе с мужьями.
А о том, что они решили отомстить за своих мужей и пытаются найти убийц, никто знать не может. Даже если догадались бы, то кто их может воспринимать всерьез? Милиция — и та разводит руками. И вообще, почему убийцы должны помнить о женах своих жертв? Дело сделано и уже забыто. Сейчас они заняты новыми делами. Профессионалы без дела не сидят. Конвейерное производство. Вся надежда на Журавлева. Вадим нравился Кате. Умный, проницательный и очень обаятельный. Такой докопается.
К Тане она приехала с опозданием. Подруги ее уже ждали.
— Послушайте, девчонки. Мне все время кажется, что за мной следят. Чутье. Оно у меня очень острое и никогда не подводило. Помните, как я нервничала, когда мы застряли на окружной? Чувствовало сердце неладное.
Таня встала из-за стола и подошла к окну.
— Странно, сейчас его нет. — Она повернулась к подругам: — На днях я на одного типа наткнулась. Шла в магазин и вдруг вспомнила, что деньги дома забыла. Развернулась, пошла обратно и прямо врезалась в одного типа. Высокий, симпатичный… Короче говоря, я его запомнила. Потом поливала цветы на окне, глядь, а он сидит в нашем скверике на детской площадке. Одним словом, видела я его не раз. А во дворе он сидит чуть ли не каждый день. Может, я преувеличиваю и у страха глаза велики, но мне показалось, что он за мной следит.
— У вас, девочки, крыша поехала, — высказалась Олеся. — Кому вы нужны? Может, вас сексуальные маньяки выслеживают? Попки и ножки у вас симпатичные, да и мордашки еще в моченые яблоки не превратились. Успокойтесь. Эпидемии изнасилований в Москве нет. Растерзанных женских трупов в кустах скверов не находят. Оставьте свои бредни. Лучше объясни нам, Катюша, зачем ты потребовала, чтобы мы принесли свои семейные альбомы? Что ты хочешь в них найти? Во всех альбомах — одно и то же.