Лера медлит, но все–таки развязывает одеяло и, стыдливо прикрываясь ладонями, движется в сторону водной стены. Я замечаю, как наши товарищи по несчастью намеренно не смотрят на Леру, проявляя уважение к ее растерянности, и благодарен им за это.
Тру свое тело, пытаясь отмыть недельную грязь: кожа горит огнем, раны саднят. Выворачиваю руку в тщетной попытке дотянуться до спины, но недавно вывернутый сустав не позволяет. Вздрагиваю, ощущая несмелое, легкое прикосновение возле лопаток. Удивленно оборачиваюсь, перехватывая напряженный взгляд серых глаз.
– Я могу помочь, – говорит Лера. – У тебя там кровь…
Я протягиваю ей свою мочалку, и она принимает ее, стараясь, чтобы наши пальцы не соприкоснулись.
Лера аккуратно моет мою спину, водя мочалкой вдоль позвоночника, но, когда она доходит до места едва поджившего ожога возле поясницы, я получаю порцию ее настоящих прикосновений – заботливые пальцы ласково протирают больную кожу.
– Все, – говорит Лера из–за спины, протягивая мне руку с мочалкой.
– Тебе самой помочь?
Пару секунд Лера молчит, размышляя, но все–таки отказывается.
После умывания всем выдают чистую одежду: мне и безымянному белье и штаны, а девушкам длинные мешковатые рубахи. Лера с явным облегчением прикрывает свою наготу, и, хотя за все время купания я старательно избегал смотреть на ее обнаженное тело, сейчас все–таки успеваю заметить синяк на правой груди – следы лап одного из охранников. Или это сделал я?
Переживаю, что по возвращению в камеры нас с Лерой разлучат, но, похоже, что распоряжений на этот счет не было, так что и ее, и меня снова запирают вместе. Она устраивается на краю койки, как воробышек на насесте, и, поджав колени к груди, замирает, уставившись в одну точку. Мы думаем об одном и том же?.. Время безжалостно, и с каждым мгновением приближает визит Серого и сотоварищей.
Лера различает их шаги раньше моего: она вся обращается в слух, сперва вытягивая шею, чтобы убедится, что ей не померещилось, а потом сжимается, прикрывая глаза.
Из вчерашних охранников один сменился: сегодня Серого сопровождает Жора и какой–то тощий длинный мужчина.
Серый проходит в центр зала, и я знаю, что взгляды всех пленников прикованы к нему.
– Привет, пупсики, – улыбаясь, говорит он. – Я скучал по вам!
Алена брезгливо морщится, а Серый тянет руку к столу со своими «игрушками». Недолго думая, он выбирает толстый кусок резины и поворачивается к девушке:
– А это, лысая, для тебя. Отхожу тебя сегодня по полной программе.
Я вижу, что Лера дрожит от волнения, и, обняв ее за плечи, притягиваю к себе. Она покорно прячет лицо у меня на груди, и это не укрывается от взгляда Серого.
– Голубки! – тянет он. – Не начинайте без нас! Вы сегодня на сладкое!
Жора заходится в приступе гнусного смеха, а я чувствую, как спина Леры, которую я глажу двумя руками, становится каменной от напряжения.
Первой достается, как обычно, Тане. Серый никуда не спешит и позволяет нам в полной мере насладиться криками избиваемой девушки.
Парень из второй камеры проходит испытание огнем и довольно быстро вырубается от боли.
Алену колотят тем самым куском резины, который выбрал и продемонстрировал Серый. Пару раз мне приходилось на себе испытывать, насколько это больно: синяков не остается, но вот агония длится, даже когда все уже заканчивается; побои дубинками куда менее болезненны.
Алену не насилуют. И радость за подругу по несчастью для меня отравлена страхом за девушку, которую я сжимаю в руках. Стать десертом на ужине извращенцев – пытка похлеще прижигания раскаленным металлом.
Лера не смотрит, когда Серый и два охранника подходят к двери моей камеры. А вот я слежу за каждым их движением. Я отлично знаю, что палка в руках Жоры бьет электрическим током, а тонкий шнур, который Серый сжимает в ладони, больно прижигает кожу, срезая верхний слой.
Стоит клетке открыться, я пересаживаю Леру так, что она оказывается за моей спиной.