Мы с Лерой обмениваемся удивленными взглядами, не понимая к чему все идет.
– Раз уж мы выяснили, что ты потеряла невинность по нашей вине, – произносит Жора, – то с нас обучение тебя премудростям любви.
«Неужели снова?» – думаю я.
Хотя на что я надеялся? Что они просто уйдут?
Лера смотрит на них затравленными глазами, оставаясь сидеть на коленках.
– Приласкай его, – командует Жора.
Лера бросает на меня непонимающий взгляд.
– Сними с него штаны и поработай ротиком, милая.
Глаза Лера расширяются от ужаса, а щеки покрываются бардовым заревом.
Она не сделает этого, мы оба это знаем.
Охрана, видимо, тоже знает, потому что Жора решает дать Лере дополнительную мотивацию: посмеиваясь, он приближается к ней, сверкая электрическими вспышками на конце своей палки. Я не успеваю предупредить ее, когда оружие касается тонкой оголенной шеи. Лера вскрикивает, отшатываясь в сторону, и выходит, что она подается на меня, рефлекторно хватаясь за ткань моих штанов.
– Куколка, не зли дядю Жору, – предупреждает Серый, – он ведь может эту палку тебе и между ног засунуть. Не хочется поджарить тебя «там», – посмеивается он, – если только ты будешь настаивать.
Лицо Леры находится ровно напротив моего паха, она не поднимает головы, но я буквально чувствую обреченность и отчаянье, волнами исходящее от нее. Жора, похоже, раздражается ее упорством и награждает новым ударом тока. Лера всхлипывает, я вижу сверху, что она закусила губы, стараясь не сорваться на плачь, но остается недвижимой.
– Соси, сука.
Она стискивает ткань штанов в кулаки, но не пробует раздеть меня, а наоборот, собрав волю в кулак, говорит упрямое:
– Нет.
Я стою как истукан, опасаясь испортить все еще больше.
Обвожу взглядом камеру. Я знаю каждый ее закуток, но снова всматриваюсь: а вдруг где–то появилась дверь, которую я не замечал раньше? Надежда, глупая надежда, которая...
Неожиданно в районе сердце вспыхивает огонь. Я охаю, опуская взгляд, и запоздало соображаю, что Серыйпустил в ход шнур. Короткие, но болезненные укусы сыпятся один за другим, и небольшие фрагменты кожи срезает с плеч и около ключицы, оставляя покрытые сукровицей ранки. Я остаюсь на месте, пытаясь не отступить перед лицом опасности, но мир вокруг заполняет громкая мольба Леры:
– Не бейте его… Пожалуйста…
Охранники довольно переглядываются, понимая, что брешь в обороне Леры пробита. Ее внутренняя стена дрогнула.
Удары прекращаются, и я чувствую, как Лера упирается лбом мне в бедро, пряча залитое слезами лицо. Непроизвольно глажу ее по волосам в тщетной попытке успокоить, но делаю только хуже – она дергается, скидывая мою ладонь, и, сверкнув глазами, яростно пытается стянуть с меня штаны. Ее ногти царапают мою кожу на талии, но это ничто по сравнению с тем, какие рваные раны остаются на моем сердце с каждым открывающимся сантиметром кожи.
Едва Лера достигает цели, я остаюсь перед ней со спущенными до колен штанами и бельем. Она в упор смотрит на мой член, и я вижу на ее лице нечто напоминающее отвращение.
– А теперь губками, куколка, возьми его в рот.
Вся смелость Леры будто испаряется, она медлит, уставившись прямо перед собой. Серый настроен решительно: он хлещет меня шнуром, оставляя новую рану на животе, но я не вскрикиваю, только морщусь, превозмогая боль. К сожалению, Лера видит струйку крови, побежавшую из нового «укуса». Она так резко втягивает воздух, словно готовится нырнуть на глубину, и внезапно касается меня губами. Возле самого кончика, но я все равно вздрагиваю.
– Умница, детка, давай поглубже.
Лера давится слезами, но под шуточки охранников открывает рот, пропуская меня внутрь. Там тепло и запретно приятно.
Я прикрываю глаза, борясь со своими ощущениями. Лера плотно сжимает губы, упираясь в меня языком, наверное, она инстинктивно пытается вытолкнуть мой член, но от ее движений тело покрывается мурашками. И я урчу. Нагло, не имея на это не малейшего права, но урчу, наслаждаясь. Даже гогот охраны как будто перестает меня беспокоить – я бессовестно погружаюсь в секунды, когда мое тело не бьют и не истязают. А любят. Пусть и по приказанию.