Алена застрелила Серого, и это оказалось плохой новостью - его не удалось допросить. Сообщникам - остальным участникам банды - повезло скрыться: и из-за этого осталась невыясненной судьба больше чем тридцати человек.
Лера!
Она так и не приблизилась ко мне ни на шаг, но мне не мерещится – она смотрит на меня.
Молчит.
Я озадачен и смущен. Мне невыносимо хочется сжать Леру в объятиях и расцеловать до красноты на щеках, до припухлости на губах… А она молчит и только смотрит.
Не сразу я понимаю, что о ранении и чудесном спасении Леры врач не сказала ни слова.
Когда Ольга Ивановна снова наклоняется ко мне, закрепляя новую повязку, я, улучив момент, шепотом спрашиваю у нее, что произошло с Лерой. Женщина отстраняется, вглядываясь в мое лицо, и нехотя, чуть смущенно произносит:
– Лезвие прорезало кожу и несколько мышц. Крови было много, однако, артерия не задета. Это спасло ей жизнь. Я же говорю, вы оба – счастливчики!
Ольга Ивановна уходит, но Лера не покидает своего наблюдательного поста. Наши взгляды встречаются, она встревожена. Я тоже.
– Ты боишься меня? – решаюсь начать разговор.
Она молчит. Долго смотрит мне в глаза и внезапно отворачивается.
– Лера, ответь мне!
Резко вскинув голову, она бросает на меня обиженный взгляд и всего через мгновение скрывается за дверьми.
Я совершенно растерян.
Хоть короткое слово, хоть крик, хотя бы что–нибудь! Но ничего.
Лера меня ненавидит.
Глава 7
Несколько часов я предоставлен сам себе, просто лежу и смотрю в потолок. К постоянному звуку аппарата над головой я уже привык: он, как маяк, удерживающий меня в сознании, хотя соблазн поддаться слабости и снова оказаться в мире грез велик: там меня любили, и я был нужен.
Но здесь настоящая Лера. И ей плохо. Я не хочу сдаваться. Мне надо ей помочь. Если смогу. Если она примет мою помощь…
За окнами уже темнеет, когда ко мне заходит посетитель, которого я совершенно не ожидал увидеть.
Отец.
Он делает вид, что не замечает моего недружелюбного взгляда, хотя я не скрываю, что злюсь. Обида сильнее меня: после того как меня пленили, я надеялся, что он будет заботиться о Лере, убережет ее. Мы много раз обсуждали с ним это – когда бы и что бы не случилось со мной, он должен опекать ее.
Он меня обманул.
Отец усаживается в то самое кресло, в котором раньше спала Лера.
– А я уж не надеялся тебя увидеть, Антон! Как ты? – спрашивает он, обводя взглядом больничную палату.
Я не отвечаю. Вероятно, отец чувствует мою боль.
– Мне жаль, Антон. Серьезно. Только ты ведь и сам ее знаешь: Лерку трудно держать взаперти. Она буквально отпросилась пару раз в магазин, а потом не вернулась…
Он замолкает, а я и не горю желанием продолжать разговор. Некоторое время мы полчим.
- Когда тебя и Леру вытащили оттуда, она была в критическом состоянии, счет шел на минуты… Пришлось экстренно проводить операцию.
– Что с ней сейчас? – решаюсь задать самый важный вопрос. – Какие прогнозы?
Отец заметно грустнеет, но, похоже, хотя бы он не собирается скрывать от меня правду.
– Ну, Антон, мне жаль, но, кажется, Лера… тронулась умом после ваших… приключений.
Вытаращиваю на него глаза, пытаясь осознать смысл слов.
– С чего ты взял? – выпаливаю я, приподнимаясь на локтях и превозмогая боль, опираюсь на подушки.
– А тут и думать нечего: она шарахается ото всех. Даже свою сестру к себе не подпускает… Может по нескольку часов таращиться в одну точку, застывая, как статуя.
– У всех свои странности.
– Ну… черт его знает, конечно. Раньше же так не было?
Отец расстроен, и расстроен сильнее, чем пытается показать. Я не верю, что у Леры проблемы с головой, но если врачи так говорят, у них должны быть основания посерьезнее, чем ее отстраненность от внешнего мира: она столько всего пережила в жизни! Я отказываюсь поверить, что Серый за несколько дней мог сломить ее…
– Она не разговаривает со мной, - признаюсь я.