– Спасибо, – шепчу я, и Лера кивает.
***
К вечеру следующего дня, как и предсказывала Алена, нас с ней вызывают на большое собрание.Леру не приглашают.
Ольга Ивановна выступает от лица врачебной комиссии: они считают, что для нашего общего душевного исцеления, нас нужно отправить подальше от большого города и журналистов. В качестве посильной помощи троим выжившим после пыток выделяют дом в отдаленном селе, вдали от посторонних, где мы сможем восстановить силы.
– Спокойное тихое место, – говорит Ольга Ивановна. – Идеально для тех, кто не жаждет постороннего общения.
Это она о Лере, но я не против. Если ей станет лучше в лесной глуши, я готов ехать хоть сегодня.
– Так себе идея: запереть меня в одном доме с психованной, – спорит Алена, возвращаясь к нашему с ней разговору. – Раз уж я выбралась из лап одного психопата, снова рисковать не хочу!
Я злюсь, но сдерживаю себя. Члены комиссии долго спорят, и, к моему удивлению, отступают.
Теперь мы с Лерой будем жить вдвоем, а Алену поселят отдельно.
Я рад и взволнован одновременно: я и Лера вместе, без посторонних! Это или наш шанс помириться, или… мы навсегда останемся заложниками, запертыми в одной клетке.
***
Когда вечером мы с Лерой укладываемся спать, я чувствую ее беспокойство. Она долго не может найти удобного положения, переворачивается с боку на бок и, наконец, встает, откинув одеяло, и идет к столу.
Я остаюсь неподвижным, делая вид, что сплю: что бы Лера не задумала, не хочу ей мешать. Тем не менее, из–под опущенных ресниц я вижу, как она склоняется над столом, что–то пишет на листке и, резко обернувшись, словно решаясь на что–то, стремительно подходит ко мне, останавливаясь всего в паре шагов от моей койки.
Понимаю, что она ждет моей реакции, и открываю глаза, решая, что притворяться бесполезно: скорее всего, Лера и не думала, что я сплю, – мне редко удается ее обмануть.
Она стоит прямо передо мной и на уровне груди держит листок, на котором я с замиранием сердца читаю:
«Ты видишь меня в своих кошмарах?»
Ловлю ее напряженный взгляд и решаю, что врать бессмысленно.
– Да, Лера, я вижу тебя в кошмарах.
Она тяжело вздыхает, опуская записку, и больше не смотрит на меня.
– Я постоянно тебя вижу, – собираюсь быть откровенным до конца. – Так было всегда: больше всего на свете я боялся тебя потерять. И до сих пор боюсь.
Ее губы дрожат, Лера расстроена, и мне невыносимо хочется ее обнять, но она не делает попыток приблизиться, а я не решаюсь напугать ее больше, чем есть.
Минуту она стоит в нерешительности, но все же разворачивается, собираясь уходить. Этот момент особенный, и я осмеливаюсь спросить:
– Ты меня ненавидишь? После всего… что случилось?
Лера не поворачивается ко мне, доходит до своей кровати и забирается под одеяло.
Этой ночью я почти не сплю. Исподтишка наблюдаю за Лерой: она лежит спиной ко мне, и хотя я не вижу ее лица, мне кажется, что сегодня кошмары к ней не приходят.
Просыпаюсь с первыми лучами солнца и сразу же бросаю взгляд на вторую койку. Она пуста.
Резко сажусь, паникуя, и с трудом сдерживаю себя, чтобы тут же не броситься на поиски Леры. Только в последний момент краем глаза замечаю клочок бумаги, лежащий возле моей подушки. Аккуратным женским почерком на нем выведено короткое, но бесконечно важное для меня признание:
«Я тебя не ненавижу».
***
"Мне нравится" и подписка - сильно поддержат автора :)
Часть 2. Тихое место. Глава 9
Равномерно покачиваясь, фургон удаляется все дальше в чащу леса: вокзал давно остался позади, как и городская часть, сменившаяся сперва нешироким полем, а после и вовсе зарослями вековых деревьев.
Лера дремлет, откинувшись на спинку сиденья, а я разглядываю местность, которая, надеюсь, станет нашим новым домом. Ели, устремленные ввысь, ложбинки с рябиной и мелким кустарником, пустыри–полянки, раскинувшиеся по сторонам от дороги, которая мелким гравием шуршит под колесами машины. Дурманящий и слишком свежий запах дикой природы – для меня это в новинку: легкие не справляются с обилием кислорода, заставляя изредка кашлять и глубоко вздыхать.