Переворачиваюсь на спину, проводя рукой по волосам. Я позволю им сидеть там вдвоем? Дам Вадиму лишний шанс уговаривать ее уехать с ним?
Быстрым шагом иду вниз, заставая Леру на кухне. Одну. Она сидит боком ко мне и лениво ковыряет ложкой в тарелке. Наши глаза встречаются, Лера расстроена, причем не стесняется показать, что причина во мне.
Сажусь на свой стул, смотрю на нее через стол. Нельзя позволять ревности брать над собой верх.
– Съедобно? – пытаюсь пошутить, чтобы хоть как–то разрядить обстановку.
Лера откладывает столовый прибор в сторону и откидывается на спинку стула, сложив руки на груди. Ее губы сжаты в тонкую линию, выражающую недовольство. Надо что–то сказать, как–то объясниться, но что может быть глупее, чем рассказывать ей о своих сомнениях, когда нас вполне вероятно может услышать Вадим.
– Я постараюсь вести себя… иначе, хорошо?
Она кривится, качает головой.
– Ну, извини, – говорю я. – Это сильнее меня…
Лера вздыхает, подаваясь вперед и опираясь локтями на столешницу. Снова смотрим друг другу в глаза.
– Пойдем спать?
Боюсь, что она откажется, но Лера встает, вздыхая, и направляется к выходу. Иду за ней, однако, спохватившись, останавливаюсь и сворачиваю к раковине, чтобы набрать в кувшин воды. Прихватив стакан, догоняю Леру: перестраховаться никогда не лишнее – теперь у нее не будет повода пойти посреди ночи вниз.
Пока я принимаю душ, Лера ждет меня в постели. Укладываюсь рядом с ней, с облегчением замечая, что сегодня между нами нет баррикады из одеял. Лера засыпает почти сразу, а я еще некоторое время прислушиваюсь к ее громкому дыханию, уже привычному, но всегда напоминающему мне о пережитом.
Глава 14
На следующий день сразу же после завтрака Вадим и Лера снова уходят в лес, а я остаюсь караулить домашние стены. Мои обещания не нервничать разбиваются о новый приступ ревности: я до предела раздражен тем, что Вадим проводит с Лерой слишком много времени – наедине и там, куда мне доступ заказан.
К вечеру, когда они, наконец, возвращаются в дом, я снова на взводе, хотя изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Лера выглядит растерянной и отстраненной, настойчиво игнорируя мои попытки заговорить, а Вадим, напротив, улыбчив и раздражающе любезен.
Ужинаем все вместе, после чего пару часов смотрим телевизор, и, едва стрелки часов отсчитывают позднее время, я тащу Леру спать.
– Все в порядке? – решаюсь снова выпытать у нее, что случилось.
В темноте глаза Леры поблескивают призывным светом, но она пожимает плечами и переворачивается на другой бок, так ничего и не ответив. Все, что мне остается, только упереться взглядом в ее затылок. Горько усмехаюсь, сжимая в руках угол подушки. Тревога – ядовитая и упрямая – подбирается к самому горлу, не давая дышать полной грудью. Задыхаюсь от недосказанности и сомнений. Неужели Лера размышляет над уговорами Вадима? Может ли она сожалеть, что согласилась поселиться здесь со мной? У меня десятки вопросов, и я не знаю ответа ни на один.
***
Горячая кружка прижигает пальцы, но я только крепче сжимаю ее, позволяя теплу проникать в мое тело. Боль физическая отвлекает от моральной. Я вновь остался один. Раньше Лера ходила в лес всего пару раз в неделю, но теперь третий день подряд. Это изматывает меня, ревность сводит с ума.
Дергаюсь, различая гудок автомобиля. Быстро выливаю остатки чая в раковину и выхожу на улицу: сегодня вторник, и Семен Васильевич, водитель, который привез нас с Лерой в этот дом, приехал с продуктами. Я нахожу его возле фургона, когда он сгружает на землю пакеты.
– Привет, парень! – шофер кивает мне, а я здороваюсь в ответ, подходя ближе и подхватывая на руки свой груз. – Чего невеселый?
Семен Васильевич похлопывает меня по плечу. Тяжело вздыхаю, но не пускаюсь в объяснения.
– Угостить вас чаем? – спрашиваю я.
Мужчина усмехается.
– Спасибо, но нет: я не любитель этого пойла.
Я не настаиваю, хотя мне невыносимо хочется разделить свое одиночество хоть с кем–то, тоска подступила слишком близко – мы становимся неразлучными друзьями.