Мои щеки вспыхивают. Я обижаю Вадима?! Это он притащился в мой дом и претендует на мою девушку… Запоздало соображаю, что Лера назвала его другом. Не любимым, другом. Выдыхаю.
– Прости.
Она по–прежнему плотно сжимает губы. Наблюдаю за ней, подозревая, что злость – это защита: передо мной ведь все та же Лера, которая нападает, когда ей больно. Подмечаю дрожащий подбородок, бегающие туда–сюда глаза, порозовевшие щеки. Неужели Лера собирается заплакать? Я был дураком, когда думал, что хочу этого. Не в таком смысле и не из–за того, что я упомянул о ее страхах.
Внезапно вспоминаю про подарок, который Лера обделила вниманием в ту ночь.
– Я принес с собой из города коробку, – говорю я. – Где она?
Лера неопределенно машет рукой в сторону стола, я приподнимаюсь на локтях и вытягиваю шею: действительно, она переложила коробку с пола на дальний край столешницы.
– Ты не открывала?
Она качает головой.
– Это тебе, возьми, пожалуйста.
Лера подходит к столу, тянется за коробкой и, перебрав в изящных пальцах полупрозрачный бант, аккуратно снимает крышку, вынимая оттуда платье. На ее лице появляются удивление и сомнение. Спешу объяснить.
– Оно напомнило мне то, которое было у тебя в детстве. Ты была в нем очень красивая! Такая же, как сейчас: светлая и… чистая.
Лера не смотрит на меня, ее губы дрожат, она вся дрожит.
– Лера...
Она поворачивает ко мне голову. Мягко похлопываю по месту на кровати, где она недавно сидела. Лера следит за моим жестом и не сопротивляется: подходит, крепко прижимая платье к груди.
– Ты самая чистая из всех, кого я знаю, – отваживаюсь высказать то, что давно на душе. – Самая светлая. Мой отец говорил мне, что только сам человек может запятнать себя – своими действиями и поступками. Ты не виновата в том… –запинаюсь, – в том, что произошло.
Она дергается, пытаясь встать, но я вцепляюсь в ткань подаренной одежды.
– Подожди! Дай мне договорить. Ты можешь мне не верить, и не веришь, судя по всему, но пытки и плен... Если на-то пошло, то это я грязный, а не ты.
Она не понимает, качает головой, чуть не плача.
– На самом деле я, Лера! Они сотворили это с тобой по моей вине… Я сам… Я причина всего. Серый хотел причинить мне боль, и он нашел самый действенный способ. Что может быть хуже, когда ты не можешь защитить того, кого любишь? Не можешь прекратить страдания того, кто тебе дороже, чем собственная жизнь?.. Я не смог.
У меня комок в горле. Слова даются все с большим трудом.
– Грязь на моих руках, Лера. Твоя боль на моей совести. Не кори себя… потому что это я виноват… и не представляю как… выпросить у тебя прощение.
В ее глазах блестят слезы. Мой голос срывается, сипит.
Лера отворачивается, выпуская из пальцев платье. Ее локти упираются в колени, а ладони прячутся в волосах. Ее тело дрожит, мое тоже. Самым правильным и единственно естественным было бы притянуть ее к себе и обнять, так крепко, насколько силы хватит, а потом целовать ее волосы и шептать, как сильно я ее люблю. Только нельзя.
Лера встает, подходит к столу, царапая карандашом в блокноте что–то короткое. Платье остается лежать возле коробки, когда она передает мне блокнот.
«Вадим не знает. Не говори ему».
Жадно хватаю ртом воздух. После всего, что я ей сказал, Лера заботит только мнение Вадима?
Жестко киваю. Она отвечает тем же. Забирает пустую тарелку со стола и уходит, оставляя меня одного.
Слезы прижигают щеки. Это нечестно! Лера могла написать мне сотню разных вещей и даже пусть бы обвинила в том, что я действительно виноват перед ней. Но она потратила секунды нашего откровения, чтобы сообщить мне о том, что не стоит расстраивать Вадима? Какой же я идиот!
****
Даже к ночи Лера остается раздраженной и отстраненной: укладывается спать, повернувшись ко мне спиной, а мне безумно не хватает взгляда ее родных глаз. Ей снятся кошмары – я просыпаюсь от того, что Лера мечется во сне, тихо всхлипывая, но мне остается только шептать ей ласковые слова, которые, похоже, она не слышит, поглощенная борьбой со своими монстрами.
Она не выспалась, я тоже. Мне хочется извиниться, но Лера намеренно избегает встречаться со мной взглядом и, едва переодевшись, исчезает из спальни. Я все еще плохо себя чувствую, но решаю, что хватит валяться в постели и бреду вниз.