Я помню слова Вадима о том, что он не уйдет без Леры, и с содроганием думаю, что мне, вероятно, уже сегодня придется отпустить ее. Но я решаюсь.
– Вадим, этот дом мой. И тебе здесь не рады. Собирай вещи и уходи.
Лера оборачивается ко мне, с шумом выдыхая и награждая то ли удивленным, то ли возмущенным взглядом. Вадим встает, потирая ушибленный подбородок, его взгляд неожиданно спокоен и строг.
– Отважился, наконец, указать мне на дверь? Закончилось хваленое гостеприимство?
Игнорирую его выпад.
– Проваливай, – я теперь тоже спокоен, даже слишком. Считай, ведь по щиколотки уже стою в ледяной воде одиночества. Почти наверняка утону, но и бороться больше нет ни сил, ни желания.
– Ладно.
Он пожимает плечами, будто ему безразлично все происходящее: подходит к стулу в дальнем углу комнаты, на котором висит пара его футболок и штаны, не спеша складывает это все в стопку и уходит в коридор. Через несколько минут он уже укладывает вещи в принесенные чемоданы.
Я почти не смотрю на него, наблюдаю за реакцией Леры. И то, что я вижу, куда больнее всех тумаков, полученных от Вадима. Лера чуть ли до крови закусывает губы, заламывает себе руки и, готов поклясться, вот–вот разревется.
Она не хочет, чтобы он уходил.
Даже после его выходки в лесу и после того, как он разукрасил мою физиономию, Лера не готова с ним расстаться.
Щелчок – перевожу взгляд на Вадима: в его руках закрытые чемоданы, и он идет к выходу, обходит Леру, а она… Происходит то, чего мы оба не ожидали: Лера срывается с места, опережая Вадима и останавливаясь в дверном проеме. Ее руки вцепляются в косяки: она запрещает Вадиму уходить.
Они смотрят друг на друга. Бесконечно долго смотрят. Я не вижу лица Вадима, зато прекрасно различаю эмоции в серых глазах любимой. Испуг, но не такой, к которому я привык, я такого еще не видел: это молчаливая мольба, разговор без слов, то самое, чему я всегда завидовал – особая связь между этими двумя.
У меня нет сил смотреть. Наклоняю голову, протирая лицо руками. Вот оно. Я проиграл. Мышцы цепенеют. Мысли разбегаются. Я обещал себе, что отпущу ее. Позволю уйти и быть счастливой. Если она выберет его. Я не верил в это, сомневался до последнего… И вот, этот миг настал.
– Не плачь…
Его слова как удар хлыстом. Как быстро я позабыл, каково это – пораненная кожа, истерзанная душа… Поверил в сказку, которую сам себе сочинил.
Осмеливаюсь поднять на них взгляд. На щеке Леры блестит дорожка от слезы. Это больно – Лера плачет для Вадима. Из–за Вадима. Кого я обманывал? Почему отказывался видеть очевидное?
– Слезы ничего не изменят, – негромко говорит Вадим. – Я ухожу, а он остается. Мое предложение в силе: ты идешь наверх, собираешь вещи, и я забираю тебя с собой. Навсегда. Я буду рядом каждый день твоей жизни, Лера. Буду любить тебя, буду оберегать. Я дождусь, когда ты перестанешь бояться прикосновений, мы вместе справимся с этим… Будем день за днем заботиться друг о друге. Когда–нибудь у нас будут дети. Будущее, Лера, твое и мое. Наше общее будущее… Решай. Сейчас. Я или он. Уйти или остаться?..
Мне невыносимо это слышать. Признание влюбленного, слова, которые я мог бы сам сказать Лере, но не нашел в себе смелости, не выбрал удобного момента.
Она не удивлена. Они все это обсуждали.
Ловлю ее робкий взгляд. Почему она смотрит на меня, когда перед ней тот, кто ей дороже? Что между нами? Привычка защищать друг друга – это все, но ей больше не нужна моя защита: теперь у нее есть Вадим. Но она смотрит. Будто заглядывает в сердце. Ее взгляд пролезает мне под кожу, выворачивает душу наизнанку.
Слеза. Еще одна. Лера отворачивается. Снова он – центр ее вселенной.
Вадим приподнимает руку, тянется к ее лицу. Лера наблюдает за ним. И отступает. Она обхватывает себя за плечи и беззвучно плачет.
Путь свободен.
Вадим медлит.
Наверное, он, как и я, сбит с толку поведением Леры. Я, кажется, не дышу. А Вадим внезапно усмехается.
– Скорее всего, я всегда знал, что так будет… – его голос грустный. – Знал, даже раньше, чем ты сама это поняла.
Он смотрит на нее, молчит…
– Присылай открытки на праздники!
Он резко приходит в движение: подхватывает чемоданы и за пару шагов оказывается у выхода. Открывает дверь. С улицы тянет вечерним холодом, слышно, как моросит дождь.