– Я бы умер за то, чтобы она меня так любила, – говорит Вадим, глядя через все пространство мне прямо в глаза.
Он стягивает с вешалки куртку и, зажав ее под мышкой, делает шаг вперед. Дверь за ним закрывается почти бесшумно.
Почему–то я думаю о том, что путь до города не близкий. И дождь. Скоро ночь.
Внутри меня зияющая рана. Заторможено перевожу взгляд на Леру. Она не смотрит на меня. Дрожит, как в лихорадке, медленно сползает вдоль по стене, оседая на пол. Обнимает колени и… смотрит на меня. Ее глаза красные от слез. Щеки мокрые и блестящие от влаги.
Я не знаю, зачем она осталась. Снова жалость? Снова привычка спасать меня, умирая самой?
Хочу закричать, чтобы она бежала догонять того, кого любит.
Хочу подскочить к ней и, хорошенько встряхнув, выставить за дверь. Пусть идет с ним! Пусть попытается перебороть свои страхи и стать счастливой!
Вопли внутри меня разрывают легкие, но с губ не слетает ни звука. Мои щеки тоже мокрые и соленые от слез.
Я пьян своей победой.
Я отравлен ее нелюбовью.
Глава 17
Мне сложно понять, сколько времени прошло с тех пор, как за Вадимом закрылась дверь. Движение стрелок на часах давно превратилось для меня в однообразный ничего не значащий перестук, они как толчки моего сердца, по привычке перегоняющего кровь.
Я не хочу, чтобы Лера оставалась, жертвуя собой, но и прогнать ее я не решаюсь. Я слаб? Неужели прошло всего несколько дней с тех пор, когда я верил, что она привыкла ко мне, почти влюбилась… Мне бы радоваться, что Лера не ушла, не выбрала Вадима – она моя, со мной, для меня, – тогда почему, ради всего святого, так невыносимо болит в груди?
Бросаю растерянный взгляд в окно: там совсем темно, и дождь, кажется, прекратился. Стираю слезы с лица, решая, что нет смысла сидеть здесь вечно. Прохожусь по комнате, поднимая завалившееся кресло, поправляя сдвинутый с места диван. Приближаюсь к камину и кочергой тормошу пылающие поленья, подбрасывая пару новых, – огонь жадно вгрызается в свежую пищу, пытается поглотить все разом. В доме жарко, но меня морозит.
Оборачиваюсь к Лере, которая все так же сидит на полу в коридоре и не двигается. Подхожу к ней, но она не реагирует, словно не замечает, а вот от меня не укрывается, как дрожит ее тело, замерзла? Стаскиваю с дивана плед и приношу его Лере, набрасывая на нее сверху. Только сейчас она, наконец–то, поднимает на меня глаза.
– Так и будешь здесь сидеть?
Она кивает и снова отводит взгляд. Открываю рот, но не представляю, что сказать. Мне хочется убежать и спрятаться в самый дальний угол, забиться туда и, обхватив голову руками, позволить себе поплакать, пожалеть себя, такого нелюбимого. Как все так быстро изменилось? Я ведь верил в ее чувства, а теперь?
Я не сбегаю, а присаживаюсь рядом. Между нашими плечами всего пара сантиметров, но я не решаюсь их сократить. Лера беспокойно дышит, изредка будто захлебываясь от нехватки воздуха: я не знаю последствия ли это ранения, повредившего ее горло, или она пытается сдержать рыдания, рвущиеся наружу?
– Почему ты не ушла с ним? – вопрос, который задает незнакомый мне голос. Я не знаком с тем парнем, который сейчас сам роет себе могилу.
Лера резко поворачивается ко мне, шмыгает носом и скользит взглядом по моему лицу, задерживаясь на губах. Мне, наверное, это кажется, с чего бы? Она всхлипывает, но не отводит глаз: рассматривает мои губы, словно еще мгновение, и ее тело подастся вперед, позволяя мне поцеловать ее, утешить, прижать к себе…
Естественно ничего такого не происходит: Лера отворачивается и утыкается лицом в колени, а я неожиданно злюсь. Минутная эйфория победы над захватчиком, ворвавшимся в мой дом, сменилась тягостным грузом осознания того, что мы с Лерой, похоже, опять боремся, только теперь друг с другом: она хочет спасти меня, а я ее. От себя.
Встаю на ноги, поправляя штаны лишь бы чем–то занять руки. Лера остается неподвижной.
– Пойдешь спать?
Она молчит, разглядывает свои колени.
Я психую, стремительно преодолевая ступени, и, добравшись до спальни, прячусь под одеялом. Я должен принять ее жертву? Обмануть себя и поверить в то, что Лера по–настоящему «моя»? Я ведь был близок к этому, только воздушные замки пали под натиском соперника: битва проиграна и поднят белый флаг.