Втягиваю ее в жилище, тащу по лестнице на второй этаж. И ее и моя дрожь уже такие сильные, что больше похоже, будто нас колотит в лихорадке. Затягиваю Леру в ванную, останавливаясь возле душевой кабинки, и тянусь к крану, включая воду.
– Тебе надо согреться, – говорю я.
Лера почему–то не согласна. Она тыкает в меня пальцем и кивает на душ.
«Ты первый».
– Нет, ты дольше была в воде! – настаиваю я. – Не спорь, залезай!
Почти силой заталкиваю ее в душевую кабинку прямо в одежде, но, когда пытаюсь отстраниться, Лера не дает – теперь уже ее рука держит мою, не отпуская. Что происходит? Я совсем запутался. Она боится моих прикосновений, страх полыхает в ее глазах, но, несмотря на это, Лера упорно не выпускает мою руку, словно ужас потерять меня сильнее, чем все остальное.
Я делаю неуверенный шаг вперед, ступая под теплые струи. Закрываю за собой дверь, отгораживая себя и Леру от целого мира. По ее лицу стекает вода, а взгляд серых глаз целиком принадлежит мне. Притягиваю Леру ближе, и она поддается: несмело кладет голову мне на грудь, вслушивается в невообразимое биение сердца. Я не осмеливаюсь на большее, кроме как медленно и нежно гладить ее по спине. Лера не вырывается, борясь со своим демоном.
Секунды, потоки воды, новые мгновения… Я согреваюсь, и Лера почти не дрожит. Пробираюсь пальцами к ее шее, тереблю мочку уха: она настороженно прислушивается к своим ощущениям – прикрывает глаза, глубоко вздыхая. Не отталкивает.
Я смелею: тянусь к ней губами, касаясь кончика носа. Лера нежится, улыбается уголками губ и, приподнимая лицо, подставляет его для других поцелуев. Покрываю легкими ласками ее щеки, оставляю быстрое прикосновение на чуть приоткрытых губах – глаза Леры распахиваются, стряхивая запутавшиеся в ресницах капли, но ей удается справиться с секундной паникой.
– Пойдем спать?..
Я вытираюсь и тороплюсь в спальню за новой рубашкой для Леры, после чего оставляю ее, позволяя переодеться в сухое. Она приходит спустя несколько минут и укладывается рядом лицом ко мне.
Я пытаюсь разобраться в том, что произошло, и боюсь дать возможность упрямой надежде снова прорасти в душе. Простое и вместе с тем самое сложное слово: «люблю». Для меня любить Леру так же естественно, как дышать, но разве я могу поверить, что для нее это стало чем–то похожим?
Рассматриваю ее лицо, раскрасневшееся после душа: Лера самая красивая, самая родная. Ее рука тянется к моей, и тонкие пальцы проходятся по запястью, скользят по ладони. Она подкладывает мою руку под свою щеку и мурлычет, как кошка, прикрыв глаза.
Наши лица совсем близко, я чувствую ее дыхание, ласкающее мою кожу. Вытягиваю шею, оставляя короткий поцелуй на ее губах – на этот раз Лера успокаивается намного быстрее: она улыбается и трется о мою руку. Не сдерживаю ответную улыбку.
– Я люблю тебя.
Она подается вперед, касается своим носом моего.
«Я тоже…». Ее неровное дыхание так просто спутать с тем, что мечтаешь услышать…
– Сладких снов.
Лера кивает.
Я прикрываю глаза, окутанный запахом ее тела и бессовестно счастливый от того, что мое сердце снова поверило: все еще будет хорошо.
Глава 18
Мы продвигаемся вперед малюсенькими шажками: я стараюсь не делать резких движений, чтобы не пугать Леру, а она пытается контролировать себя и не отталкивать меня.
Страх еще сидит в ней, он стал частью ее натуры, и я даже не уверен, что когда–нибудь он уйдет совсем, но мы вместе, мы рядом. Каждый день совершаем короткий шаг навстречу друг другу.
Я таю от ее мимолетных и всегда неожиданных ласк: пальцы Леры могут внезапно зарыться в мои волосы, или она случайно коснется меня плечом, проходя мимо. Я ловлю улыбки Леры, когда за обе щеки уплетаю приготовленные ею завтраки, и улыбаюсь сам, скармливая ей испеченные своими руками пироги. Она расцветает на глазах, за считанные недели ее щеки приобретают легкую округлость, а аппетит растет день ото дня.
Лера часто плачет, неизменно вызывая у меня обострение сомнений, но она не пытается прогнать или оттолкнуть, позволяя моим рукам скользить по ее спине, а губам касаться взъерошенной макушки.