Глава 21
Дни текут один за другим: простые и домашние, лишенные потрясений или излишних волнений.
Лера постепенно свыклась с мыслью о будущем материнстве, стала спокойнее и чаще улыбается, даже подшучивает надо мной. В прошлое воскресенье, например, я приготовил целую гору рогаликов с повидлом, но стоило мне отлучиться на улицу на каких–то полчаса, как, вернувшись, я обнаружил пустой поднос и Лера, которая вальяжно откинулась на стуле, облизывая пальцы, перепачканные в повидле.
– Ты все слопала?
Она кивнула, сладко посасывая указательный палец, ее язык, играясь, прошелся по всей длине, отчего я напрочь и думать забыл про выпечку: желание, которое я был вынужден подавлять, вспыхивало при каждом удобном и неудобном случае.
– Ты когда–нибудь лопнешь, – буркнул я, поспешно скрываясь в гостиной: меня не слишком волновали исчезнувшие рогалики, а вот то, что Лера заметит мое возбужденное состояние, было неловким.
Оказалось, что Лера и не собиралась оставлять меня в покое, она пошла следом: не успел я опомниться, как передо мной на маленьком столике возникла тарелка с приличной порцией выпечки, кружка чая и записка:
«Мы у тебя не настолько прожорливые, решили тебе тоже оставить».
Я не сдержался тогда и впервые за долгое время потянулся к Лере за поцелуем: она позволила, обвив мою шею своими руками. Наверное, именно тогда я по–настоящему поверил, что мы справимся, что одеяло, в которое Лера неизменно заворачивалась, как в кокон, чтобы я не смог добраться ни до единого открытого сантиметра ее кожи, когда–нибудь окажется лишним.
Пару дней назад почти привычно раздеваясь перед сном, я обнаружил, что Лера подсматривает за мной: робко и совершенно смутившись, но все–таки ее взгляд прошелся по моему голому телу, изучая и делая для себя какие–то выводы. Я послушно заснул на своей половине кровати, мечтая почувствовать прикосновение ее рук и ощутить ласковый поцелуй.
Я просыпаюсь посреди ночи, понимая, что обнимаю жену, прижавшись к ее спине, а Лера мирно посапывает, очевидно, еще не зная, что между нашими телами нет ничего, что мешало бы мне чувствовать бархатистость ее кожи. Боюсь даже вздохнуть громче, чем до этого, лишь бы не разбудить жену.
Наслаждаюсь неожиданным и сладким мгновением, едва касаясь губами ее открытой шеи. Запах любимого тела дурманит, и внизу живота скручивается тугой, почти болезненный комок вожделения. Лера ерзает, потягиваясь, а моя ладонь успевает проскользнуть на ее голый выпуклый из–за беременности живот. Дыхание сбивается, а подушечки пальцев буквально покалывает от желания пробраться чуть выше, накрыв манящую грудь.
Лера не просыпается, и я наглею, начиная целовать ее в плечо, поглаживать живот, пробираясь к желаемому бугорку. То ли стон, то ли глубокий вздох вырывается у Леры, и я задерживаю дыхание – сейчас меня поймают и прогонят. Кровь стучит в висках, а снова затихшая Лера кажется уже нестерпимо желанной. Чуть приподнимаюсь на локте, нависая над ней сбоку, и прикусываю мочку уха, проводя по самому кончику языком: теперь уже у меня нет сомнений – Лера стонет, но продолжает блуждать где–то во снах.
Глажу осмелевшей рукой по ее телу, ладонь накрывает упругую грудь, и я вздрагиваю, когда чувствую, как затвердевает сосок, упирающийся мне в ладошку. Касаюсь тонкой изогнутой шеи и неожиданно понимаю, что тело, лежащее рядом, становится жестким и неподатливым. Облизываю губы, встречаясь с тревожным взглядом грозовых глаз.
Лера резко дергается, но я действую инстинктивно, обхватывая ее под грудью и не давая сбежать.
– Тсс… Лера, Лера, это я. Прости, все нормально, это я… Да?
Ее дыхание, еще минуту назад разбежавшееся в ритме паники, постепенно приходит в норму. Сглотнув, Лера осторожно кивает. Я ослабляю хватку, и она разворачивается в моих руках, ложась лицом ко мне. Я не знаю, почему она не сбегает, но благодарен ей за это.
– Ты очень красивая сейчас, – бормочу я, проводя пальцем неровную линию от ее лба к кончику носа, а потом по щеке, медленно пробираясь к губам. – Я хотел бы целовать тебя всю, каждый сантиметр, каждую клеточку твоего тела…
Я плохо вижу в темноте, но уверен, что щеки Лера сейчас пылают, однако, она покорно лежит на месте, даже когда я все–таки тянусь к ней, оставляя быстрый поцелуй на губах. Потом еще один, уже более смелый. Проходит не так много времени, когда Лера, наконец, расслабляется, принимая мои поцелуи и отдавая свои. Я сперва осторожно, потом чуть увереннее глажу ее тело: одними подушечками пальцев, словно она драгоценность, которую я боюсь повредить.