Глава 23
Спустя несколько лет.
Просыпаюсь от детского крика, доносящегося из соседней комнаты. Резко принимаю сидячее положение и скольжу взглядом по уютной спальне, погруженной в предрассветную дымку. Комната раскрашена мягким светом ночника и убаюкана мерным ходом часов, расположившихся на тумбочке у изголовья кровати.
Отбрасываю одеяло и устремляюсь на голос сына, шаркая босыми ногами по деревянному полу, но не успеваю выйти из комнаты, когда на пороге возникает Лера. Мы оба молчим, а она, зевая, подходит вплотную, протягивает руку, касаясь прохладными пальцами моей щеки, и ласково улыбается.
– Слава плакал, – негромко говорит жена. – Маша погасила лампу, а ты ведь знаешь – он боится темноты.
Я киваю, вздохнув: какие–то отголоски прошлых страхов навсегда засели во мне и, как я ни стараюсь, временами приходят кошмары. Хорошо только, что теперь я точно знаю – это лишь сны.
Наклоняю голову, подставляя лицо для поцелуя.
– Они уснули? – шепотом спрашиваю я.
– Да, – губы Леры касаются моего подбородка. – Дети спят, все хорошо.
Я провожу ладонью по ее волосам: они мягкие, словно шелк, и легко скользят между пальцами. Подношу прядку к губам и оставляю на ней мимолетный поцелуй, а Лера счастливо улыбается; в полумраке ее глаза блестят, как драгоценные камни. Лера толкает меня назад, направляя к постели, и я подчиняюсь, забираясь под теплое одеяло, она устраивается рядом, обнимая меня обеими руками.
Я окутан ненавязчивым ароматом еловых веток – перевожу взгляд на дальний угол спальни: там, в вазе, стоит пушистая лапка, украшенная несколькими блестящими игрушками. Сегодня седьмая новогодняя ночь, которую мы проводим вместе, как муж и жена.
Тепло любимой женщины согревает лучше всяких одеял, я спокоен и счастлив. Тихое семейное счастье – когда–то это казалось невозможным, а теперь оно стало моим близким другом.
Выворачиваю руку так, чтобы крепче стиснуть жену в своих объятиях.
– Раздавишь, – бурчит Лера, но я чувствую, как она улыбается. – Давай спать?
Она сладко причмокивает, выбирая позу поудобнее: ее нога ложится поверх моих ног, а спокойное дыхание чуть заметно холодит кожу у основания шеи. Моя ладонь накрывает ее грудь, по–хозяйски сжимая, а на губах появляется хитрая улыбка – спать мне совершенно не хочется.
Ненавязчиво поглаживаю ее кожу через ткань, рисую завиток вокруг соска, и он отзывается на мою ласку, приобретая твердость. Второй рукой накрываю ее колено, а потом забираюсь пальцами все выше, и, наконец, проскальзываю под ткань ночнушки. Лера нежно целует меня в шею, и на коже появляются мурашки: рывком подтягиваю жену на себя, и она, усмехнувшись, садится сверху.
Наши губы встречаются, поцелуи становятся все жарче – мне ее всегда мало. Ловлю прерывистые вздохи жены, дарю ей свое рваное дыхание. Я возбужден и голоден, а она единственная, кто в состоянии утолить жажду моего тела.
Звук бьющегося стекла, донесшийся с первого этажа, заставляет нас оторваться друг от друга. Лера недоуменно смотрит на меня сверху вниз, а я пожимаю плечами, выпуская ее из объятий.
– Ветер, наверное, – бормочу, выбираясь из постели. – Пойду, посмотрю.
Лера откатывается в сторону, игриво глядя на меня.
– Только быстро, – она облизывает губы, призывно причмокнув. – Я тебя жду…
Плотоядно улыбаюсь и выхожу в коридор. Тут почти светло: гирлянды, развешенные под потолком, переливаются сотней лампочек, и я без труда вижу, что дверь детской спальни закрыта, изнутри не доносится ни звука.
Я испытываю нежность, когда представляю как Слава, с головой забравшись под одеяло, посасывает свой палец, а Маша, наоборот открывшись, свесила ногу за край и похрапывает, видя уже не первый сон. Наши дети – моя бесконечная гордость: такие же красивые как их мать, сообразительные и милые.
Я не включаю свет, когда спускаюсь по лестнице и заглядываю в гостиную, где еще теплятся угли в камине, и лесная гостья сияет, как разноцветная свечка. Под ней разложены коробки с подарками, завернутые в яркую бумагу, – мы с Лерой заранее позаботились о том, чтобы сын и дочь, проснувшись, нашли сюрпризы от Деда Мороза.