Даллас поднялся и пошел глянуть одним глазком на кухню, проверить, куда ставят супы.
– Ищете что-то? – спросил кто-то у плиты, стоило Далласу сунуться за дверь.
– Туалет, – солгал он, шаря вокруг глазами.
– Слева от входа.
– Спасибо. – Прежде чем развернуться, он увидел поблизости две большие кастрюли и рядом стопки суповых тарелок. Получается, любой на кухне имел доступ к супам.
Даллас вернулся к столику, где его ждала газировка. Администраторша выглянула из-за своей стойки, как будто ранее не могла понять, куда он подевался. О’Коннор улыбнулся, и, проверив, нет ли кого у входа, девица подошла к нему.
– Сколько людей трудится у вас в одну смену? – поинтересовался псевдорепортер.
Девушка замешкалась с ответом.
– Человек двадцать официантов. Две девушки-администратора по вечерам и два бармена по выходным. На кухне где-то десять поваров и их помощников
– Кто-нибудь недавно увольнялся?
– Нет… погодите, был у нас один странный помощник официанта.
– Когда он от вас ушел?
– Знаю только, что со вчерашнего он не показывался.
«На следующий день после смерти Джека».
– Пришлось самой убирать со столов в час пик, – пожаловалась собеседница.
– Случайно не помните, как звали того помощника?
Администраторша улыбнулась.
– Вообще-то помню, – и вытащила из кармана стикер. – Сегодня звонила его девушка и хотела, чтобы я узнала у менеджера, когда она сможет получить его расчет.
Даллас посмотрел на записку. Там было написано имя подружки или того помощника официанта. Вошли посетители.
– Я могу это взять?
– Разумеется. – Она оглянулась на ожидавших гостей. – И на тот случай, если у вас появятся новые вопросы… или на всякий случай. – Она забрала у него ручку и написала в блокноте О’Коннора свой номер телефона.
– Благодарю. – Он достал бумажник. – Сколько я должен за напиток?
– За счет заведения. – Она посмотрела на две двадцатки, которые он вложил ей в ладонь.
– Нетушки. Сдачу оставь себе за помощь.
– Я бы предпочла, чтобы ты позвонил мне. – Дамочка как бы случайно погладила его по руке.
– Звучит заманчиво… – Его бровь изогнулась. – И все же оставь деньги.
Даллас покинул ресторан только тогда, когда позвонил Тайлеру и передал ему на проверку имена. Затем заехал за обедом. По пути он вспоминал сегодняшнее утро с Никки и всю дорогу улыбался.
– Я не могу отдать дешевле, – сказала Никки Марго Престон из «Дизайн интерьеров Престон», добавляя тени под нарисованным деревом. Никки начала эту картину с двумя мальчиками, рыбачившими у пруда, две недели назад, но по какой-то причине, теперь юные рыбаки напоминали ей Далласа и Тони. Неужели она подсознательно помещает Далласа в свою картину? Почему? Потому что подсознательно понимает, что на холсте он задержится дольше, чем в ее жизни? – Я предлагаю вам двадцатипроцентную скидку. – «Я не прошу навсегда». Слова Далласа не выходили из головы.
Зазвонил мобильник, и ему тут же начал вторить стационарный телефон. Поскольку в руках Никки держала кисточку, а на крючке покупателя, она решила пустить звонки на голосовую почту. Обычно пятницы выдавались самыми загруженными, и ей не удавалось нормально порисовать, но сегодня, чтобы забыться, Никки отчаянно желала посвятить себя живописи. Она внимательно посмотрела на личико младшего мальчика, и ее подозрения подтвердились.
– Хорошо, – сдалась Марго. – Я возьму ее.
Положив кисть на мольберт, Никки ощутила легкий мандраж от третьей продажи за день – кабельному Наны больше не грозило отключение, – даже если истинная причина внезапного интереса к ее творчеству огорчала. Кто знал, что Никки Хант прославит подозрение в убийстве?
Первый покупатель вообще принес ей почитать газетную статью «Местную художницу подозревают в убийстве бывшего мужа». Статью сопровождала старая фотография Никки, на которой она стоит перед своим магазином в день его открытия. Никки так и подмывало сказать всем и каждому, что продажи никак не связаны с обвинительным приговором.
Пока она пробивала покупку Марго, на ее мобильник снова позвонили. Пришлось проигнорировать вызов.
– Я спешу, – сказала Марго. – Сможете подготовить картину ко второй половине дня?
– Я закрываюсь в пять, – сказала ей Никки.
Дверь в галерею открылась нараспашку, и в помещение ворвался Даллас – недовольный Даллас. Каждый нерв в теле Никки завибрировал от радости.