– Ты должен пойти, – уверяла Никки.
Даллас казался раздосадованным.
– Ты хоть представляешь, каково это – прийти на похороны матери в наручниках? Помимо того, что мама умерла.
– Но твой отец не умер, – возразила Никки. – Это не для твоей мамы. Это для него. И сейчас на тебе нет наручников, Даллас. Возможно, на сей раз ты уже не будешь чувствовать себя так плохо.
О’Коннор изумленно уставился на Никки.
– Разве я просил, вкладывать в мою голову разумные мысли?
Даллас говорил шутливым тоном, но Никки знала, что он серьезен. Как бы там ни было, когда вечером того же дня они ели бургеры в ярко-красной кухне миссис О’Коннор, Даллас сказал отцу, что пойдет на кладбище. И даже сжал руку Никки, когда оглашал свое решение. Но не от этого простого прикосновения ёкнуло сердце Никки. И не тогда, когда отец Далласа случайно, заметив этот волнительный момент между ними, спросил:
– Так у вас все серьезно, да?
Это случилось, когда Даллас ответил ему:
– Нет. Просто живем одним днем, пап.
Ее сердце принялось выбивать сигналы о надвигавшейся опасности, потому что Никки поняла правду. Она влюбилась в Далласа. Втюрилась по уши в мужчину, который не обещал ей даже завтрашней встречи. Она уговаривала себя отступить и пыталась это сделать. Действительно пыталась.
К утру понедельника Даллас шесть раз поинтересовался у нее, все ли в порядке. И она, сторонница честности и решения проблем в лоб, сделала то, что должна была. Солгала, не моргнув глазом. Даллас не виноват в том, что в ее жизни творится полная неразбериха, и сейчас она эмоционально незащищена. И, черт, возможно, когда вся эта фигня с подозрениями в убийстве закончится, она поймет, что вовсе не любила Далласа по-настоящему, а всего лишь тонула в проблемах и хваталась за спасательный круг – нуждалась в чьей-то поддержке. И пусть он ничего не обещал, Даллас прекрасно справлялся с ролью спасательного круга.
И той ночью, после того, как они занимались любовью, Никки скатилась с него и сказала:
– Тебе не кажется, что мне пора вернуться домой?
– Никки, не более чем через неделю я планирую упрятать Эндрю Брайана за решетку. Дай мне этот срок. Останься. Разве нельзя просто насладиться тем, что у нас есть? Притвориться, будто мы в отпуске.
– И после отпуска вернемся к обычной жизни? – Она ждала, что Даллас пояснит слово «обычная».
Его рука оказалась у нее на плече.
– Вообще-то, я хотел бы, чтобы ты переехала в другое место. Ты живешь в настоящей дыре. Поскольку рядом меня не будет, я хочу знать, что ты в безопасности.
«Выходит, рядом он быть не собирается».
– Безопасность – это важно.
Никки положила голову ему на грудь и постаралась не начать тут же по нему скучать.
Позже тем же утром Даллас провожал отъезжающую Никки и не мог побороть сковывавший внутренности страх. Не потому, что ей грозила физическая опасность. В галерее ее снова встречал Нэнс, и Даллас планировал каждые несколько часов к ним заглядывать, к тому же по приказу Тони мимо периодически проезжали патрульные машины. Кроме того, Эндрю Брайан будет занят, отвечая на вопросы Тони. Нет, не опасность беспокоила Далласа. Нечто большее. То, как Никки целовала его, и даже то, как прошлой ночью она занималась любовью. Словно ее сердце было где-то далеко.
Она клялась, что все нормально, но по глазам все было видно. Что он такого сделал? Или не сделал? Но, черт возьми, Никки ему нравилась. И при мысли, что она отдаляется от него после того, как несколько последних дней была так близко и делала его счастливее, чем он был когда-либо, у него внутри все обрывалось.
О’Коннор продолжал наблюдать, как машина Никки становится все меньше, и его мысли вновь потекли в другое русло. Какого рожна ему надо? Разве не он два дня тому назад боялся серьезного поворота в отношениях? Теперь же он беспокоился о том, что этого поворота может и не быть. И все равно ни черта не мог в себе разобраться. О’Коннор провел рукой по лицу, понимая, что сделать это все-таки придется.
Он метнулся в офис на ежедневную планерку с Остином и Тайлером и, наполнив очередную чашку кофе, сказал:
– Давайте по-быстрому. У меня насыщенный день.
– Кто-то не в духе. Что, утром ничего не перепало? – поинтересовался Остин.
Даллас так сильно стукнул чашкой о стол, что половина кофе выплеснулась, и резко повернулся.
– Не начинай это дерьмо!
Остин поднял руку.
– Извини. Я…
Тайлер откинулся на стул.