Как раз в этот момент из задней части галереи появилась Никки. И пригвоздила Далласа взглядом.
– Это ты виноват. – Она подошла к Остину, шлепнув ему на лицо целую пригоршню влажных полотенец, и направила всю мощь сердитых голубых глаз на О’Коннора.
Остин сдернул полотенца, желая понаблюдать, как приятеля настигает возмездие.
– В чем он виноват? – пророкотал у двери знакомый голос.
Даллас оглянулся на миссис Литтлмор и парочку из труппы «Энни Оукли» – шерифа и девицы из салуна. Они снова были в костюмах.
– Из-за него я обрызгала слезоточивым газом Остина, – ответила Никки.
– Кто они? – наклонившись к Далласу, поинтересовался его отец.
– Кто такой Остин? – спросила Хелен, девица из салуна.
– А ты кто такая? – задал встречный вопрос О’Коннор-отец, когда сын замешкался с ответом.
Проигнорировав и Хелен и отца, Даллас снова посмотрел на Никки.
– Я только пытался помочь. Пожалуй, мне следовало предупредить тебя о том, чем я занимаюсь.
– А чем ты занимаешься? – спросил отец.
– Почему ты обрызгала его из баллончика? – Миссис Литтлмор спросила Никки.
Та посмотрела на бабушку.
– Потому что… – Никки запнулась.
Даллас почувствовал себя обязанным объяснить.
– Я попросил Остина вызвать сюда друга, который занимается уборкой мест преступления. Никки не знала, что здесь кто-то есть и напугалась.
– Ты забрал мои ключи, – упрекнула Никки.
– Ты забрал ее ключи? – прогремел Бенни, шериф. Небось, репетировал этот тон специально для пьесы.
– Да пристрели ты его к чертям, Энни Оукли! – Хелен, посмеиваясь, толкнула локтем бабушку Никки.
– Я не брал твои ключи. – Отвернувшись от Хелен и остальных актеров, Даллас посмотрел на Никки. – Ты убежала, ничего мне не сказав. Я собирался отвезти тебя обратно в галерею, забрать ключи у Остина и передать их тебе. Пытался помочь. Мне не хотелось, чтобы ты сама убирала всю эту кровищу.
– Какую кровищу? – вклинился отец.
– Ты должен был меня предупредить, – огрызнулась Никки.
– Нет, это ты должна была предупредить меня, что уходишь, – возразил Даллас.
– Какую кровищу? – снова спросил отец.
– Ты поставил двадцатку на то, что я виновна. – Слова метко ударили по совести сыщика. Он сделал ей больно и ненавидел себя за это.
– Что он сделал? – одновременно спросили отец и Остин.
– Ладно, теперь я точно его пристрелю, – заявила миссис Литтлмор.
– Прости, я свалял дурака, – извинился перед клиенткой Даллас, стараясь не обращать внимания на творившееся вокруг сумасшествие. – Мне очень жаль.
– Нельзя так поступать, – стыдила Никки. – Нельзя спорить на…
– Я совершил ошибку, – гнул свою линию О’Коннор. Вокруг все начали тараторить, сводя его с ума. – Блевать на людей тоже нельзя, но я же тебя не виню. И я уже извинился. Чего ты от меня хочешь?
– Никки на него вырвало? – удивился Бенни.
– Я бы пятидесяти баксов не пожалел, чтобы это увидеть, – хохотнул Остин и поднес к глазам вентилятор.
– Пятьдесят многовато, я бы дал двадцатку, – засмеялся отец. – Знаешь, сколько раз он срыгивал на меня, когда был ребенком?
– Мне рассказывали, что ее стошнило на него дважды, – трещал Остин. – Когда он вернулся в офис, рубашки на нем не было. – Брук замолк на секунду. – Кто-нибудь может принести мне еще мокрых салфеток? У меня глаза жжет.
– Ты тоже без рубашки, – констатировала Хелен, обращаясь к Остину.
– Никки вырвало на него, потому что ее отравили, – заступилась за внучку миссис Литтлмор.
– А в меня брызнули слезоточивым газом, – пожаловался Остин. – Мне нужны еще влажные салфетки.
Даллас пристально смотрел на Никки, та отвечала ему тем же. «Прости», – беззвучно произнес Даллас.
– Кто ее отравил? – поинтересовался О’Коннор-папа и снова посмотрел на отпрыска. – Ты был прав, сынок. Весьма запутанная история.
– Так вы отец Далласа?! – воскликнула Хелен. – А я все гадала, кто вы. Осталось разобраться, кто такой гологрудый Остин.
– Он работает вместе с Далласом в частном сыскном агентстве, – сквозь смех пояснил отец. – Обычно он ходит одетый.
– Вот бы кто-нибудь влажные салфетки принес, – протянул Остин.
Никки продолжала буравить Далласа взглядом, но тот не понимал по ее виду, простила она или нет.
– Все случилось так быстро, – оправдывался младший О’Коннор. – Я ничего такого не думал. Клянусь.
– Чего он не думал? – спросила Хелен.
– Я полагаю, он заключил пари без всякой задней мысли, – высказал догадку отец.