– Господи боже, ну конечно, я не гей. И да, я был очень заинтересован. Эта заинтересованность доставила мне большие неудобства.
Склонив голову на бок, Никки внимательно его разглядывала.
– Боже милостивый, ты солгал мне? Ты женат. – Никки приблизилась к детективу и уставилась на него так пристально, словно пыталась разглядеть правду.
– Нет.
– Обручен? – Присмотрелась еще внимательнее.
– Нет.
– Встречаешься с кем-то?
– Нет. – Не удержавшись, Даллас схватил ее за плечи и прижал к себе.
– Тогда причем здесь секс? – Светлая бровь пытливо изогнулась.
Даллас опять засмеялся.
– Я же сказал, что секс здесь не причем.
Упершись в твердую грудь, Никки оттолкнулась на пару дюймов. Господи, ему снова хотелось ее поцеловать. Какая же она забавная, честная, сексуальная. И так далека от того типа женщин, которые нужны ему в жизни. Таких женщин, как Никки, мужчины не хотели отталкивать. А он поклялся отталкивать всех, кто хотел чего-то большего.
Мысль эхом пронеслась в голове и осела глубоко в груди. Возникло ощущение, словно эта мысль с полулета ударила в сердце.
«Не будем загадывать». А потом что? Дьявол, он не хотел ничего анализировать.
– Мужчины думают о сексе постоянно, – сказала Никки.
– Ты права. Большую часть времени. – Как бы соблазнительно не было воспользоваться случаем и, отшутившись, оставить скелет в шкафу, Даллас все-таки решил признаться. – Но не в этот раз. – Он заставил себя произнести это: – Меня обвиняли в убийстве.
– Не смешно. – Она отступила на шаг назад.
Такая реакция больно задела.
– Вот почему я не шучу на эту тему.
Никки снова приблизилась, видимо, чтобы понаблюдать за его бровями.
– Ты серьезно?
Он кивнул.
– Меня обвинили в убийстве и… арестовали. – Даллас посмотрел ей в глаза, пытаясь прочитать ее мысли, как она читала его.
– Это ужасно, – прошептала Никки.
– Да, это было ужасно. Вот почему, осудив тебя, даже на минуту, мне стало так противно. Я не должен был делать скоропалительных выводов. Вот почему мне нужно знать, что ты меня простила.
– Тебя вызывали в суд?
– Да.
– И признали невиновным?
Он сглотнул.
– Нет. Нас признали виновными.
– Нас?
– Остина и другого моего напарника, Тайлера. Нас обвинили в краже наркотиков из грузоперевозки, а потом…
– Полиция Гленко? – перебила Никки.
Даллас кивнул.
– Ты слышала…
– Это был ты? – Она положила руку ему на грудь. В этом прикосновении не было сомнения. Ни осуждения, ни вопроса: виновен ли он.
Именно этого он ждал от Серены, а получил вопросы. Как там оказались твои отпечатки? Как деньги оказались на счету Тайлера?
– Какой… кошмар. Всех вас обвинили в жестоком убийстве той пары. И отправили в тюрьму… пока кто-то не доказал, что это сделали не вы.
– И это очень важный момент. Это сделали не мы.
– Поэтому ты помогаешь мне, да? – Она стояла так близко, что ее грудь почти касалась его рубашки.
– Отчасти.
– Какова другая причина?
– Пожалуй, она касается секса, – поддразнил он и наклонился для поцелуя.
Никки прижала два пальца к его губам.
– Меня ждет то же самое? В итоге я отправлюсь в тюрьму?
– Нет. – О’Коннор знал, что не следует разбрасываться обещаниями, но все равно сказал: – Я не позволю этому случиться.
Никки уронила голову на грудь Далласа. Прислонившись к столу, он обвил ее руками, и Никки приникла к нему. Спустя несколько минут целомудренных объятий, попыток не думать, каково было бы обниматься безо всякой одежды, он погладил ее по спине. Никки подняла голову, упершись в крепкую грудь подбородком, и посмотрела на своего защитника.
– Наверное, тебе пора.
– Почему? – Он прочертил пальцем по ее щеке и медленно провел по губам.
– Потому что, это может закончиться сексом.
– Это так плохо? – Даллас задавался тем же вопросом.
Никки задумчиво посмотрела на него, и он увидел в ее голубых глазах желание.
– Нет. Да. – Она прикусила губу. – Я не знаю.
О’Коннор весело усмехнулся.
– У меня такое ощущение, будто ты не можешь определиться.
– Как ты догадался? – ответила улыбкой Никки.
Проклятье, это была самая милая улыбка. Дерзкая и сексуальная.
– Вот так, взял и догадался. И я не могу отделаться от мысли, как легко было бы помочь тебе принять окончательное решение. – Он наклонился, желая ощутить ее вкус. Желая ее раздеть. Желая этого, хотя до чертиков боялся так сильно кого-то хотеть. Потому что знал, куда может завести подобное безоглядное желание – к влюбленности. И тут на него обрушилась правда. Он уже неравнодушен к Никки. И совсем не как к своей клиентке.