Хруст ломающейся кости эхом отразился от стен переулка.
— Ааааа! — закричал он. — Ты сломал мне ногу!
— Это только начало.
Я схватил его за руку и резко дёрнул. Плечевая кость вышла из сустава с мерзким звуком.
— Останавливайся! — визжал Хамелеон. — Я всё расскажу!
— Я уже всё знаю.
Следующим был локоть. Потом запястье. Потом вторая рука.
Хамелеон корчился на асфальте, его крики становились всё слабее. Он был в шоке от боли.
— Пожалуйста... — прошептал он. — Я же только выполнял заказ...
— А я выполняю свой.
Я сломал ему рёбра. Одно за другим. Методично, без спешки. Каждый хруст был местью за страдания Трис.
— Ты... ты псих... — еле слышно сказал Хамелеон.
— Нет. Я тот, кто любит.
Когда я закончил, Хамелеон представлял собой жалкое зрелище. Все конечности сломаны, рёбра раздроблены, челюсть вывихнута. Он был жив, но едва дышал.
— Знаешь, — сказал я, поднимая его изуродованное тело, — Фиск думал, что сможет мстить мне даже после смерти. Но он забыл одну вещь.
Я потащил Хамелеона к краю пристани, где в воду уходили старые деревянные опоры.
— Я тоже умею мстить.
Хамелеон пытался что-то сказать, но из его рта вместо слов вытекала кровь.
— Передай Фиску в аду, — сказал я, поднимая его над водой, — что Питер Паркер не прощает обид.
Я бросил его в Гудзон.
Течение было сильным, а с переломанными костями у него не было шансов выплыть. Тело Хамелеона исчезло под тёмной водой за несколько секунд.
Я стоял на пристани, глядя на круги на воде. Месть была завершена, но удовлетворения не чувствовал. Трис всё ещё лежала в коме, а Хамелеон был лишь исполнителем, а не заказчиком.
Но по крайней мере, он больше никому не навредит.
Мой телефон зазвонил, когда я всё ещё стоял на пристани, глядя на тёмные воды Гудзона. Доктор Коннорс.
— Питер, — усталый голос прозвучал в трубке, — как дела с поисками того... человека?
— Нашёл его. Проблема решена.
— Хорошо. — Пауза. — Питер, мне нужно кое-что тебе сказать. Приезжай домой, когда сможешь. У меня есть идея.
— Какая идея?
— Поговорим дома. Это важно.
Он повесил трубку, и я почувствовал беспокойство. Что-то в его голосе было не так — слишком спокойно, слишком решительно.
---
**[Интерлюдия — Доктор Курт Коннорс]**
Я положил трубку и медленно прошёл в свой домашний кабинет. Пустой дом встретил меня мертвенной тишиной — Беатрис лежала в коме в клинике Озкорп, а я остался один со своими мыслями и чувством вины.
Три дня назад я был на пике надежды. Наше лечение работало, Трис поправлялась, рак отступал. А теперь моя дочь находится между жизнью и смертью из-за какого-то наёмника, которого подослал мёртвый преступник.
Я сел за письменный стол и открыл ящик, где хранил свои личные записи. Годы исследований, сотни экспериментов, тысячи часов работы над одной-единственной целью — восстановить утраченную руку.
Сыворотка регенерации на основе ДНК рептилий. Моя навязчивая идея. Моя проклятая мечта.
Я достал пробирку с зелёной жидкостью и поднёс к свету. Теоретически она должна была запустить процессы регенерации в человеческом организме. Но я никогда не решался её испытать — слишком много неизвестных, слишком высок риск.
А теперь риск стал неважен.
Беатрис умирает. Наш препарат с Питером сработал, но этого мало — яд Хамелеона мог причинить необратимые повреждения её мозгу. Даже если она проснётся, какой она будет? Сможет ли вести нормальную жизнь?
Я открыл блокнот и перечитал свои записи в сотый раз:
*"Эксперимент № 247. Сыворотка на основе генетического материала игуаны показала 73% эффективность в регенерации тканей у подопытных мышей. Побочные эффекты: агрессивность, изменение пигментации кожи, аномальный рост мышечной массы."*