*"Эксперимент № 248. Комбинированная сыворотка (игуана + варан) дала 89% эффективность. Побочные эффекты усилились: полное изменение структуры кожи, значительные поведенческие аномалии, потеря способности к социализации."*
*"Эксперимент № 249. Добавление стабилизирующих агентов снизило эффективность до 64%, но практически устранило побочные эффекты."*
Я захлопнул блокнот. Годы осторожности, научной методологии, постепенного приближения к цели. А что мне это дало? Моя дочь умирает, а я всё ещё боюсь рискнуть.
Питер прав. Иногда нужно действовать, а не размышлять.
Я встал и прошёл в домашнюю лабораторию — небольшую комнату в подвале, где проводил эксперименты. Здесь стояло основное оборудование: центрифуга, микроскоп, холодильник с образцами.
Достав пробирку с сывороткой, я ещё раз изучил её состав. Генетический материал пяти видов рептилий, стабилизирующие агенты, усилители клеточного метаболизма. В теории всё должно работать идеально.
А на практике?
Я вспомнил слова Питера: "Доктор, дайте мне неделю. Одну неделю, чтобы найти альтернативный способ лечения."
Неделя почти прошла. А альтернативы нет.
Трис лежит в коме, и никто не знает, когда она проснётся. Если вообще проснётся. А я сижу здесь и жалею себя, вместо того чтобы действовать.
Я подошёл к зеркалу на стене лаборатории и посмотрел на своё отражение. Пятьдесят два года, седые волосы, усталые глаза. Пустой рукав, приколотый к рубашке — постоянное напоминание о собственной неполноценности.
— Чего ты боишься, Курт? — спросил я своё отражение. — Стать монстром? Потерять человечность?
А что такое человечность, когда твой ребёнок умирает?
Я вернулся к столу и начал готовить инъекцию. Набрал в шприц пять миллилитров сыворотки — достаточно для запуска процесса регенерации.
*Если это сработает*, подумал я, *я не только восстановлю руку. Получу силы, которые помогут защитить Беатрис. Стану сильнее, быстрее, выносливее. Смогу бороться с любыми угрозами.*
*А если не сработает...*
Я не дал себе додумать эту мысль.
Сыворотка была комнатной температуры, почти бесцветная с лёгким зеленоватым оттенком. Я поднёс шприц к своей единственной руке, нашёл вену на запястье.
— За Беатрис, — прошептал я и ввёл иглу.
Сыворотка вошла в кровоток медленно, разливаясь тёплом по руке. Сначала ничего не происходило — только лёгкое покалывание в месте инъекции.
Потом началось.
Сердце забилось быстрее. Температура тела начала подниматься. Я почувствовал, как мышцы напрягаются, словно готовясь к невероятной нагрузке.
— Работает, — выдохнул я, наблюдая за изменениями.
Пульс подскочил до ста двадцати ударов в минуту. Кожа стала горячей, покрылась испариной. В голове начал нарастать гул, словно где-то включили мощный двигатель.
Я сел в кресло, готовясь к долгому процессу трансформации. По моим расчётам, изменения должны были занять несколько часов.
Но уже через полчаса стало ясно, что что-то идёт не так.
Боль. Невероятная, всепоглощающая боль, которая начиналась в костях и растекалась по всему телу. Словно меня разрывали изнутри.
Я упал с кресла, корчась на полу лаборатории. Кости удлинялись, мышцы увеличивались в объёме, кожа натягивалась до предела.
— Что... происходит... — прохрипел я сквозь стиснутые зубы.
Процесс шёл намного быстрее и агрессивнее, чем я рассчитывал. Сыворотка не просто восстанавливала утраченную руку — она перестраивала весь организм.
Я почувствовал, как что-то растёт на месте ампутированной конечности. Сначала это была просто выпуклость под кожей, потом начали формироваться кости, мышцы, сухожилия.