Звонок возвестил об окончании урока. Ученики начали собирать вещи и покидать класс.
— Господа, — объявил Конорс, — не забудьте сдать отчёты на следующем уроке. И помните — регенерация это не только биологический процесс, но и метафора. Мы все способны обновляться и меняться к лучшему.
Собирая рюкзак, я подумал о символичности этих слов. В каком-то смысле я сам был продуктом регенерации — старый Питер Паркер исчез, а на его месте появился новый.
— Паркер, — окликнул меня Флэш у дверей. — Ещё раз спасибо за урок. И... за то, что не держишь зла.
— Всё нормально, Флэш, — ответил я. — Увидимся завтра.
— Увидимся, — кивнул он и ушёл.
Выходя из класса, я заметил удивлённые взгляды одноклассников. Видимо, никто не ожидал увидеть нас с Флэшем в роли напарников по лабораторной работе.
— Ну ты и даёшь, — прокомментировал Гарри, когда мы шли по коридору. — Сначала его укладываешь, а теперь по-дружески беседуешь.
— Конфликт исчерпан, — просто ответил я. — Зачем его продолжать?
— Мудрый подход, — согласился Гарри. — Но неожиданный.
— Самое неожиданное ещё впереди, — подумал я, направляясь к следующему уроку.
День обещал быть интересным.
Затем у меня был любопытный разговор с Конорсом, ибо я припомнил пару его статей и совместных работ с другими учёными.
Когда большинство учеников покинули класс, я не спешил уходить. Доктор Конорс собирал материалы для лабораторной работы, аккуратно складывая чашки Петри и микроскопы. Я подождал, пока последние ученики не ушли, и подошёл к его столу.
— Доктор Конорс, — начал я, — у меня есть несколько вопросов по сегодняшней теме.
Он поднял взгляд от бумаг и улыбнулся.
— Конечно, мистер Паркер. Что вас интересует?
— Собственно, регенерация, — я сделал паузу, подбирая слова. — Читал вашу статью в "Journal of Experimental Biology" о факторах роста в процессах восстановления тканей. Очень интересная работа.
Конорс удивлённо приподнял брови.
— Вы читали мою статью? — переспросил он. — Она довольно специфична для школьника.
— Увлекаюсь биологией, — пожал плечами я. — Особенно интересуют вопросы регенеративной медицины. Ваши исследования механизмов активации стволовых клеток очень перспективны.
— Благодарю, — Конорс отложил бумаги и внимательно посмотрел на меня. — А что ещё из моих работ вы читали?
— Совместную статью с доктором Раджитом из Института биотехнологий о генетических маркерах регенерации, — ответил я, припоминая научные публикации из прошлой жизни. — И вашу более раннюю работу с доктором Стейси о роли нейронных факторов в восстановлении конечностей у амфибий.
Конорс сел на край стола, явно заинтригованный.
— Впечатляет, — сказал он медленно. — Немногие мои коллеги знакомы с той работой. Где вы её нашли?
— В архивах медицинского университета, — соврал я. — Иногда хожу в их библиотеку. Там открытый доступ к научным базам данных.
— И что вы думаете о перспективах применения этих исследований? — спросил Конорс, скрестив руки на груди.
Я задумался, выбирая слова. Нужно было показать знания, но не слишком глубокие, чтобы не вызвать подозрений.
— Мне кажется, ключевая проблема в том, что мы пытаемся воспроизвести процессы, которые работают у низших позвоночных, в организме млекопитающих, — начал я. — У ящериц и амфибий совершенно другая организация нервной системы и гормональный фон.
— Верное замечание, — кивнул Конорс. — Продолжайте.
— Возможно, стоит искать не прямые аналогии, а универсальные механизмы, — продолжил я. — Например, изучить, как активируются гены регенерации у разных видов, и найти общие триггеры.
Глаза Конорса загорелись интересом.
— Интересная мысль, — сказал он. — А как, по-вашему, можно было бы протестировать такую гипотезу?