— В мисочке, конечно. И не жалей, — рассмеялась Мэй. — После такой лазаньи можно позволить себе и десерт.
Щедро наложив мороженое в пиалы, я добавил сверху немного шоколадного сиропа «Херши» и горсточку измельченных орехов. Мэй наблюдала за моими действиями с одобрительной улыбкой.
— Где ты научился так красиво подавать десерты? — поинтересовалась она, принимая свою порцию.
— Смотрел кулинарные передачи, — пожал плечами я. — «Фрюгал Гурмэ» и «Великие повара Америки». Джулия Чайлд знает толк в красивой подаче.
Мы перебрались в гостиную, где Мэй уже расстелила на диване большой шерстяной плед в шотландскую клетку — зеленый с красными полосами, еще дедушкин. Плед был старым, местами потертым, но невероятно теплым и уютным. Пах домом, детством и безопасностью.
— Что будем смотреть? — спросила Мэй, устраиваясь на диване и накрываясь пледом.
Я включил телевизор с диагональю экрана в двадцать пять дюймов, который занимал почти половину тумбы. Кинескоп был слегка выпуклым, а изображение иногда немного рябило, но в целом картинка была четкой. Пульт представлял собой массивную пластиковую коробку с большими кнопками, которые приходилось нажимать с усилием.
Переключив на NBC, мы попали как раз на вечерний сеанс. На экране появились знакомые титры и логотип кинокомпании — «Касл Рок Энтертэйнмент». Название фильма высветилось крупными буквами: «Бессонная в Сиэтле».
— О, это с Томом Хэнксом и Мег Райан! — оживилась Мэй. — Видела трейлеры, говорят, очень романтичная комедия. Как раз то, что нужно для пятничного вечера.
Мы устроились рядом под пледом, Мэй положила голову мне на плечо, а я обнял ее со всей нежностью и теплотой. Было удивительно уютно и спокойно — то редкое чувство полного умиротворения, которое я почти забыл за последние напряженные дни.
На экране разворачивалась история овдовевшего архитектора из Сиэтла, который переезжает туда с маленьким сыном, пытаясь начать новую жизнь. Том Хэнкс играл с той особенной теплотой, которая сделала его одним из самых любимых актеров Америки.
— Какая трогательная история, — тихо сказала Мэй во время сцены, где персонаж Хэнкса рассказывает сыну о покойной жене. — Напоминает мне о твоем дяде Бене. Как он умел любить...
Я кивнул, размышляя о том, как киноиндустрия Голливуда в последние годы все чаще обращается к семейным ценностям. После бурных восьмидесятых с их культом успеха и материализма, девяностые принесли тягу к простым человеческим чувствам.
— В последнее время я часто вижу таких мужчин, — продолжила Мэй, машинально поглаживая мое плечо. — Потерявших жен, оставшихся одних с детьми. И знаешь, что меня больше всего поражает? Как они учатся быть и отцом, и матерью одновременно.
— А ты никогда не думала о том, чтобы снова выйти замуж? — осторожно спросил я, понимая, что тема деликатная.
— Конечно, думала. Но знаешь... после Бена все остальные мужчины кажутся какими-то неполными. — Мэй помолчала, наблюдая за игрой актеров. — К тому же, у меня есть ты. И это главное.
Упоминание о дяде Бене всегда вызывало смешанные чувства. С одной стороны, теплые воспоминания о добром, мудром человеке, который заменил мне отца. С другой — болезненное осознание того, что его больше нет.
— Он был хорошим человеком, — тихо сказал я.
— Лучшим, — согласилась Мэй, и в ее голосе слышалась легкая грусть. — И ты очень на него похож, Питер. Особенно в последнее время.
Ее слова заставили меня задуматься. Действительно, за эти восемь дней я сильно изменился. Не только физически — хотя паучьи способности, конечно, играли свою роль — но и внутренне. Словно обрел какую-то новую уверенность в себе, понимание своего места в мире.
На экране тем временем развивалась романтическая линия. Мэг Райан в роли журналистки из Балтимора случайно слышит радиопередачу с участием персонажа Хэнкса и влюбляется в голос незнакомца. Классический сюжет голливудской романтической комедии — встреча судьбы, препятствия, счастливый финал.