- Гер.. а ты все не простишь мне его…, - шепчу ему, прижимая руки к груди, пытаясь согреть их. - Но ты же знаешь, я держалась. Я полгода держалась. Одна в общаге этой проклятой. На воде и сухарях. Беременная, живот большой… и что делать? Страшно было, но я верила что мы вместе будем.. верила в твою невиновность, хотя все кричали об обратном. Питон с такой злостью смотрел на меня, на живот мой большой. Не помог ничем, выгнал за порог. А Лапа… он убитый горем был. Никто в тебя не верил. На суд прийти рвалась, несмотря на угрозу. Даже вспоминать о том времени страшно. А меня не пустили. Даже глазком тебя увидеть не дали. Злишься на меня из-за Валеры, считаешь, что предала тебя… Может и так, Гер. Но наш сын. Паша. Наш с тобой малыш. Он все что сталось у меня от тебя. Он – самое важное в моей жизни, Гера. Все было только ради него. Но как бы ты не злился, признай, ведь Валера любит нас и заботиться. Нет, он никогда не заменит тебя Павлику и настанет день, когда Паша узнает своего настоящего папу.
С каждым словом меня трясло еще больше. Господи, разве я могу с ним говорить о Валере? Разве я могу скрывать от Паши имя его отца? Но сын так счастлив, он так любит Валеру, а тот его. И родители Кобзаря считают его своим внуком. Никто кроме нас с мужем не знает о том, что ребенок от Геры. Понимаю головой, что так лучше для сына, а душа на части рвется, огнем горит и выть от боли хочется.
Страшно жить, когда в душе пустота. Когда забиваешь ее, а не выходит. Нечем заглушить боль. Эту дыру черную, которая с каждым годом все больше засасывает. Тот день, он убил все мои надежды. Я не забуду его никогда. Моя жизнь разделилась до и после…
Его больше нет. Всего три слова, сломавшие меня. Греха убили в камере. Забили насмерть сразу после суда. Они так сильно изуродовали его тело, что мне даже взглянуть не дали. Хоронили в закрытом гробу.
Я в больницу тогда загремела с угрозой. Так рвалась на похороны, хотела проститься с ним, но врачи запретили. Валера накричал на меня в первые в жизни. Попросил взять себя в руки. Сказал, что Геры больше нет, а я должна о малыше подумать. Хотя бы его спасти. Только бог знает, как тяжело мне было в те дни. Не понимаю, как выжила. Только мыслями о Паше держалась.
Страшно было до жути. Предстоящие роды, жизнь с ребенком без отца и без работы. К родителям ехать – самоубийство чистой воды. Мама и папа приняли бы меня и помогали чем могли. Но по деревне молва бы пошла – из дому не выйдешь. Я не могла подвергать родных такому позору. А Валера был настойчив в своих ухаживаниях. В конце концов я сдалась.
Он привел меня в дом и объявил родителям, что у нас на днях свадьба и ребенок от него. На удивление, эту новость его родители приняли хорошо. Мне кажется, сказалась потеря Матвея. Им хотелось о ком-то заботиться. Вот и в Паше теперь души не чают.
Слышу гудок машины. Он вырывает из мыслей. Смахнув слезы, поднимаюсь с колен. Закрываю калитку.
- До встречи, родной мой.
Иду к выходу не оборачиваясь. Ноги трясутся.
На дорожке у ворот кладбища Римина иномарка. У приоткрытой для меня двери стоит Артур.
- Добрый день, Есения Сергеевна.
- Добрый день.
Утраиваюсь на заднем сидении, рядом с подругой. Она смотрит на меня осуждающе.
- Я так и знала, что ты здесь.
Отворачиваюсь. Не собираюсь оправдываться перед ней.
- Артур, поехали в «Эдельвейс».
Спустя двадцать минут мы в одном из ресторанов моего мужа. Римма заказывает нам коньяк и поесть. Я пытаюсь прийти в себя. Каждый поход к Гере дается мне с огромным трудом. После каждого посещения приходится собирать себя буквально по кускам.
- Где Паша? – Римка пытается вывести меня из ступора. Она знает, что только мысли о сыне могут привести меня в чувства.
- Уехал с дедушкой на охоту. Будет в воскресенье вечером. Что у вас с Лешей?
- Ничего. Разводимся. Перевожу вещи в квартиру, - теперь она выглядит несчастной.
- Может все так не станете расходится? Марк очень переживает. Для него это травма.
- Для него травма, когда родители ругаются. Когда отец мать лупит. Все остальное он переживет. Сильный мальчик, - ее голос резкий и твердый. Я наступила на больную мозоль подруги. А я застываю в неприятном удивлении.
- Он бьет тебя?
- А ты не знала разве? – ухмыляется горько. - Подруга, в розовом мире все живешь. Леша садист и больной ублюдок. И все годы нашей жизни издевался надо мной.
- Я думала, что он поднял руку только, когда про измену твою узнал…