— Завидовать — нехорошо, — Ян ехидно подмигнул ей левым глазом и под сердитое сопение блондинки и так и не восстановившееся дыхание шатенки бодро зашагал к указанному борделю.
Здесь следовало быть гораздо осторожнее — чем меньше людей его заметят, тем лучше. Он обошёл здание по широкой дуге, выбрал самую тёмную стену и, пустив в ход немного чар, легко забрался на крышу. Самые дорогие номера в таких заведениях нередко делали на верхнем этаже — чтобы гостей поменьше беспокоили. Этот бордель был не исключением — если лечь на прохладную черепицу, открывается отличный вид на открытое окно, откуда льётся традиционный красный свет, кричаще-розовые занавески чуть подрагивают на ветру, а две смазливые девицы вьются вокруг развалившегося на низком диване Алфи, делая вид, что без ума от его немытых сосулек на голове и волосатой груди.
Одно рукой бандит задрал девице юбку и развязно поглаживал бедро, во второй держал полупустую кружку с пивом. Допив до последней капли, Алфи небрежно швырнул кружку на пол, довольно грубо стряхнул с себя женские руки и поднялся:
— Отлить мне надо.
Наверняка внутри были относительно благоустроенные уборные, но некоторые всё ещё считали это особым шиком — пометить чью-нибудь стену. Вот и Алфи вывалился через задний ход, огляделся и расстегнул ремень...
Справив нужду, Алфи той же рукой задумчиво почесал нос и замер, почувствовав взгляд в спину. Он резко развернулся, одновременно выхватывая пистолет — чтобы увидеть точно такой же ствол, направленный на него. Темнота скрывала нарушителя спокойствия — лишь блики фонарей отражались от металлической оковки, но тот решил долго не играть в загадки и сделал несколько шагов вперёд. Какой-то задохлик из китайского клана — длинный, тощий, морда смазливая. Алфи презрительно ухмыльнулся:
— Ты чего здесь забыл?
— А Робин знает про твои дополнительные поборы? — проигнорировав вопрос, спросил азиат. Вот ведь нахальный попался! Впрочем, Алфи никогда не был против указать зарвавшимся щенкам их место.
— Ну, не знает, и что с того? — гоготнул он. — Пойдёшь жаловаться? Вот умора будет!
— Это хорошо, что не знает, — парень мечтательно улыбнулся, а внутри Алфи почему-то всё похолодело, слишком странной и неуместной казалась эта улыбка. — Так у него хоть простор для фантазии останется.
— Да чего тебе надо-то? — всё ещё храбрясь, выкрикнул Алфи.
— Видишь ли, из-за твоей выходки, старый хрыч выдал мне на две бусины меньше, чем обычно. И я очень сильно расстроился. Поэтому просто проникнись иронией ситуации — ты сам оценил свою жизнь в две жалкие бусины.
— Ты напросился, ублюдок!
Алфи выстрелил. Он считал себя выдающимся мастером, но не единожды отработанный навык его подвёл — пуля застряла в кирпичной кладке, а противник будто бы обернулся тенью. Тень скользнула по стене борделя и внезапно оказалась прямо за спиной. Последнее, что Алфи почувствовал, была ледяная грань до остроты заточенного лезвия...
Ян вытер нож о рубашку убитого бандита, потом брезгливо отвязал от пояса кошель с бусинами. Первой мыслью было действительно забрать две, а остальное презрительно бросить рядом с трупом... вот только бесхозные деньги растащат мелкие падальщики, так что никакого красивого жеста всё равно не выйдет, а эссенция лишней не бывает. Но если оставить тело, как есть, смысл послания до мнящих себя хозяевами трущоб не дойдёт. Нужно придумать что-нибудь эффектное. Ян разорвал рубашку на груди своей жертвы и провёл кончиком ножа первую черту...
Чайная церемония — это то немногое, что в промозглом туманном Лондоне напоминало главе Чжэну о древнейших традициях его родины. Когда середина дня выдавалась свободной от забот, он собирал не занятых срочными делами слуг за одним столом в большой комнате рядом с кухней, лично подогревал воду на огне до состояния «Шум ветра в соснах» [1], ополаскивал старый глиняный чайник, который привёз из Поднебесной много лет назад, на две трети наполнял ситечко тщательно пресыщенными зелёными листьями, медленно наливал в чайник воду и, накрыв полотенцем, нёс к столу.
В этот раз на сердце главы было легко и спокойно — он наблюдал, как молодая А-Ли, в знак уважения наполнив его пиалу первой, разливает чай, как поднимается к потолку ароматный дымок, как люди с наслаждением потягивают напиток. Гармония и тишина властвовали над комнатой, настраивая на медитативный лад.
Потом, как водится, завели застольную беседу. О ценах на чёрном рынке, о новой поставке опиума, о том, что будто невидимые силы оберегают их от разгневанной полиции.
— Сама Гуаньинь хранит нас, не иначе! — с благоговением прошептала А-Ли, прижимая ладони к груди.