– Откуда я знаю как. Но точно могу сказать, что найдёшь ты его нескоро. Здесь последний уровень, а ты ещё только на первом. Лёх, ты как будто первый раз в ролевуху играешь. Система тебе всё подскажет – что, куда, как.
– А на связь со мной выйти и задачу мне поставить – это тоже тебе система велела?
– А кто же. Ещё и транслятор голографический заставила купить. Прикинь, во всём мире пацаны на девчонок тратятся, у одной меня всё как всегда через жопу! – Ольга засмеялась.
– Так ведь…
Не особо чуткий к женскому кокетству Лёха собирался напомнить, что задача-то у него – её спасать, а потому траты ей можно было бы и на себя записать, но… голограмма неожиданно исчезла.
.
Глава 2 Maria Diabolica
– Иду, Машенька, иду!
Серафима Петровна поспешно заковыляла по коридору. С самого утра эта милая пожилая женщина поджидала свою внучку, а та всё не приезжала и не приезжала. И вот, наконец, долгожданный звонок. Повозившись немного с замком, Серафима Петровна отворила входную дверь и впустила в прихожую молодую девушку лет двадцати.
– Привет, – Мария нагнулась к щеке бабушки и коснулась её губами. – Извини, задержалась. Дела кое-какие нужно было утрясти.
– Да я понимаю, милая… Не разувайся! Просто плащик сними и проходи, сейчас чайку с тобой попьём. Чайку ведь попьёшь? – затараторила Серафима Петровна, удаляясь в сторону кухни.
– Когда уж ты сдохнешь, бабуля, – негромко отвечала ей внучка, снимая с себя плащ и разглядывая по-хозяйски потолок и стены прихожей.
– Ты что-то сказала?
– Наливай, говорю.
Мария была в точности тем, что принято называть эффектной блондинкой. Собранные на затылке светло-русые волосы оставляли открытой её стройную шею. Разрез голубых глаз был безупречно хорош и малость надменен. Рост девушки составлял не меньше ста восьмидесяти сантиметров – это если без каблуков.
– Проходи, проходи, садись… Я вот тут с вечера блинчиков напекла… Угощайся, чего ждать. Пока там чайник ещё закипит!
Серафима Петровна подвинула к внучке тарелку с блинами. Девушка надкусила один блин и отодвинула тарелку в сторону – очевидно, следила за фигурой. На самом деле это было даже более, чем очевидно. Чувствовалось: сними вдруг Мария с себя водолазку (ну мало ли зачем), стесняться ей будет абсолютно нечего, взору явятся осиная талия и прокачанный пресс.
– Хорошие блинчики, – похвалила гостья. – Только давай сразу по делу. Звонил этот крендель? Когда он придёт?
– Сказал, что в два часа. Сейчас сколько, полвторого? Ну вот, стало быть, скоро и придёт.
– Так, а теперь ещё раз из слова в слово: что он тебе сказал когда звонил?
– Господи, Машенька, там и слов-то всего с десяток было. Позвонил. Вы такая-то, спрашивает. Она самая, говорю, а вы кто? Ну, он представился. Помню только, что какой-то важный чин, а кто, что – не запомнила, ты уж извини. Годков-то мне – сама знаешь. Потом спрашивает: Мария Кирсанова – ваша внучка? Моя, говорю. У меня для неё есть очень хорошее предложение, говорит. В том смысле, что ей очень понравится. Только не знаю как найти её. Вы не могли бы как-то помочь нам встретиться? Или хотя бы дайте её телефон. Ну, я-то хоть и старая, но всё ж не совсем ещё дура, чтоб телефон твой неизвестно кому давать. Сказала ему, чтоб попозже перезвонил, а сама – скорей тебе набирать. А ты вишь какая смелая! У бабки на квартире встречу с незнакомым мужиком назначила! А если он возьмёт и тюкнет нас по голове?
– Не бойся, не тюкнет, – теребя в задумчивости мочку уха, в сторону произнесла внучка.
– Что говоришь?
– Говорю: пойду прилягу. Спасибо за чай.
– Да-да, конечно. Только вот…
– Что ещё?
– Да я опять за своё, Машенька, – глаза Серафимы Петровны увлажнились. – Неужели так и не сходишь Олю-то навестить? Не чужие ведь всё-таки, сестричка твоя двоюродная. А, Маш? Я б сама давно к ней съездила, так ведь ноги-то совсем не ходят, окаянные. Боюсь, и до трамвая не дойду… А, Маш?
– Ладно, не хнычь. Пришлю завтра водителя. Свозит тебя, проводит под руку куда там надо.
– А ты?.. Ты не пойдёшь?..
– Нет.
Оставив бабушку горестно вздыхать на кухне, Мария прошла в большую комнату и улеглась там на диван. Положила на подлокотник свои длинные ноги в сапожках от Гуччи (€ 2,500) и прикрыла глаза внутренней стороной локтя. Было в этом действии что-то запредельно мужское, но ведь кроме внешности в Маше и вообще ничего особо женского не наблюдалось – если внимательно присмотреться.
Маша и Оля были ровесницы, обеим было по девятнадцать, и обеим им посчастливилось родиться внучками Серафимы Петровны, владевшей недурственной трёхкомнатной квартирой и схоронившей уже всех своих родственников кроме внучек. Олька была дочерью старшего сына Вовы, рождённого в первом браке от нелюбимого алкоголика (молодая была, замуж торопилась, вот и вышла за кого попало), а Машенька была дочкой младшего сына Пети, рождённого уже во втором браке от порядочного и любимого человека.