– О чем ты?
– Об имении.
– Не надо, Рейф, – отвернулась Фелисити. Но, Лис, я хочу знать. Ты намекала на то, что я мало о тебе забочусь, потому что, так или иначе, не хочу в один миг передать тебе право владения Фортон-Холлом. Но если бы поместье не было моим, оно принадлежало бы твоему брату, Дирхерсту или твоему отцу. Так отчего ты злишься именно на меня?
– Я не… – начала было Фелисити, но оборвала себя на полуслове. – Потому что я думала, что ты будешь совсем не похож на других. Я надеялась, что именно ты и будешь другим.
Рейф вопросительно приподнял бровь:
– На кого не похож, Бога ради?
Она посмотрела на него долгим взглядом, потом раздраженно всплеснула руками, бросила через плечо «ни на кого!» и с высоко поднятой головой решительно направилась к дому.
– Я бы сказал, что мазок кистью малость широковат, – проговорил он, ей вслед, злясь и на нее, и на самого себя.
– Холст очень большой, – не оборачиваясь, ответила Фелисити.
– Не хочу я учить французский! – возмутилась Мэй. – Я хочу учить зулу!
Фелисити подняла глаза от расписания на сегодня, которое она составила для сестры.
– В Англии, радость моя, мало толку от разговоров на зулусском языке.
– А в Африке от него очень большой толк!
– Мэй, мы это уже обсуждали!
Фелисити устало потерла левый висок. За окном продолжался безостановочный стук топоров, и визг пил, перемежаемый голосами рабочих. Она очень старалась не обращать на это внимания, потому что чем дальше, тем очевиднее становилось, что дни их жизни в Фортон-Холле сочтены. Но как же тяжело ей это давалось! Забыть же о своих чувствах к Рейфу было совершенно невозможно.
– Можно, я позанимаюсь вечером? Мне хочется пойти помочь строить конюшню. Рейф разрешил!
– Мэй, давай не будем об этом. Девочка скорчила сердитую гримаску:
– Тебе нужно подойти к нему и поцеловать, чтобы вы больше друг на дружку не злились Фелисити отложила карандаш в сторону.
– Мы вовсе не сердимся друг на друга, просто сейчас все заняты очень серьезным делом.
Мэй покосилась на нее и обреченно вздохнула:
– Ну да. Кажется, граф Дирхерст опять прибудет сегодня на ленч?
– Вообще-то да. У тебя есть возражения? Мэй пожала плечами:
– Он мне совсем не нравится. Он никогда не смеется! Бикс учтиво постучал в дверь и внес почту на серебряном подносе, который был вычищен до блеска. Рейфу пришло письмо от брата и толстый конверт от адвоката-солиситора из Пелфорда. Хотя последнее послание вызвало у Фелисити неподдельный интерес, она твердой рукой вернула оба конверта обратно на поднос, оставив письмо, адресованное ей лично.
– Вы передадите эти письма Рейфу?
– Несомненно, мисс.
И дворецкий бесшумно выскользнул за дверь.
– Мэй, граф Дирхерст умеет смеяться. Он просто более сдержан, чем Рейф. Так ведут себя очень многие люди. – И Фелисити с любопытством перевернула конверт. – Это от миссис Лоуренс Дейли, – прочитала она обратный адрес, и сердце у нее заколотилось.
– Кто это, Лис?
– Наша дальняя родственница из Йорка, – рассеянно ответила Фелисити. Миссис Дейли была ее самой большой надеждой из всех адресатов, которым она написала о своем намерении работать гувернанткой. – Мэй, сходи, напомни Салли, что граф любит пирог с яблоками.
Обрадованная, что можно улизнуть от уроков, Мэй, кажется, не поняла, что ее просто под благовидным предлогом выпроводили за дверь. Она умчалась на кухню, а Фелисити села в кресло и распечатала конверт.
В письме, как и в большинстве предыдущих, были знакомые уже слова о милосердии, тревоге за нее. Дополнительное бремя, что легло на хрупкие плечи молодой сироты, вызывало сочувствие миссис Дейли. Однако далее шли категорические строки: пять фунтов в месяц, комната для жилья и столование, если они с Мэй прибудут в Йорк к двадцать пятому числу. Три своевольных юных джентльмена явно переросли свою последнюю гувернантку, а подходящей ей замены все не находилось.
Фелисити долго сидела, молча, разглядывая письмо. Выход нашелся – она сможет существовать независимо от чьих-либо прихотей и желаний. Шестьдесят фунтов в год для них с Мэй, конечно, жалкие гроши, но она знала слуг, чьи семьи жили и на меньшие доходы, и ничего, не умирали с голода. В Йорке им не понадобятся красивые вещи, а Мэй придется привыкнуть обходиться без любимых шоколадок и карамели.
Фелисити нарочито медленно сложила письмо и убрала в карман юбки. Когда она писала просьбы о работе, то думала, что по получении ответа самым тягостным для нее будет понимание того, что придется навсегда покинуть Фортон-Холл. Однако когда она пошла переодеваться к обеду, перед глазами у нее стоял не дом ее предков, а красавец авантюрист, которому нравилось покупать ей ленты для волос и персики.
Она как раз надевала туфли, когда до ее ушей донесся оглушительный треск и отчаянные крики. Фелисити бросилась к окну. Рабочие со всех ног бежали к развалившемуся громадному штабелю досок. Рейфа нигде не было видно.
Горло у нее перехватило с такой силой, что стало нечем дышать. Фелисити вылетела из спальни, бросилась вниз по лестнице, промчалась через прихожую прямо на кухню. Мэй, Рональд, Бикс и Салли уже были снаружи, и она кинулась их догонять.
– Рейф! – вскрикнула Мэй и со всех ног припустилась к огромной груде торчавших в разные стороны досок.
Бикс успел схватить девочку за руку и толкнул к Салли, строго бросив: «Стой здесь!»
Фелисити и дворецкий подбежали к толпе рабочих почти одновременно. Молодая женщина, неистово расталкивая людей, стала пробиваться вперед, пока не добралась до груды досок…
Рейф сидел, привалившись спиной к тому, что осталось от штабеля, и, ругаясь на чем свет стоит, высвобождал ноги из-под досок. Левое предплечье его было в крови, щека ободрана, но, судя по количеству затейливых ругательств, которые так и сыпались с его губ, ничего серьезного не приключилось. Он поднял глаза, увидел перед собой Фелисити и запнулся на полуслове.
– Проклятие! Ой! Извини… Фелисити всю трясло от пережитого, и она с непередаваемым облегчением опустилась рядом с ним на колени, чтобы потрогать его и убедиться, что Рейф цел и невредим.
– Это не тот случай. Что произошло?
– На меня опрокинулась, чуть ли не половина этого штабеля, – ответил он, высвобождая, наконец, вторую ногу. – К счастью, я сумел отскочить.
– Встать можешь?
– Конечно.
Мистер Грэм со вздохом облегчения, что все так закончилось, протянул ему руку. Рейф ухватился за нее и рывком поднялся. Он осторожно согнул в колене одну ногу, потом другую, и Лис вспомнила, что он уже один раз ломал себе ногу.
– Рейф?
– Ничего вроде бы не оторвалось, и все двигается, – ухмыльнулся он в ответ.
Оглядев собравшуюся вокруг толпу, Рейф галантно предложил Фелисити руку. Она вдруг поняла, как глупо «выглядит, стоя на коленях среди разбросанных досок и в окружении глазеющих на нее рабочих и прислуги. Молодая женщина поспешно ухватилась за руку Рейфа и встала.
– Слава тебе, Господи!..
– Перепугалась?
Уловив в его голосе непонятное удовлетворение, девушка нахмурилась:
– Конечно.
Сквозь толпу рабочих протиснулась маленькая фигурка. Девочка бросилась Рейфу на грудь.
– Ты живой! Салли сказала, что тебя задавило досками!
Рейф с нежной улыбкой – от нее Фелисити страстно захотелось точно так же, как Мэй, обхватить его руками и прижаться к нему – погладил малышку по щеке, утирая слезы.
– Всего лишь маленькая неприятность. Не бойся, все позади.
– Ладно, ребята. – Грэм шагнул вперед и несколько раз хлопнул в ладоши. – Давайте разберем этот завал – и за работу.
Народ начал расходиться. Фелисити заметила, что Рейф пристально ее разглядывает с каким-то странным выражением на лице.
– Что такое? – спросила она, и сердце забилось точно так, как оно трепетало всякий раз, когда он оказывался рядом.