Он замолчал, уставившись в одну точку. Словно переживал заново происшествие из прошлого. Я не стала отвлекать и торопить Глеба.
- Первым приехала скорая, меня похвалили. Потом милиция. Эти долго меня опрашивали, записывали. Вытащили из школы мою классную руководительницу, и та была при всех наших разговорах. Потом опять хвалили. А я только и думал, что про того несчастного. И про то, что если бы я не слушал музыку, то смог бы услышать в тумане и момент наезда, и то, как убийца поспешно уезжал.
- Тогда ты захотел работать в полиции?
- Нет! В те годы я мечтал разрабатывать компьютерные игры. Но все застопорилось на уровне задумки. Ну, а потом, как уже рассказывал, была армия, вправившая мне мозги.
- Я вот периодически мечтала стать футболистом и спасти нашу сборную от постоянного позора. Но такие моменты были скорее редкими проблесками патриотизма, – сразу уточнила я, заметив, как удивленно приподнялись брови Порохова.
- И правильно, что не стала спасать этот тонущий корабль! Там уже вряд ли поможет один нормальный игрок. К тому же, проблемы у нас с мужской сборной, а не с женской.
- Скажи правду – про женскую сборную никто и ничего не знает, – махнула я на него рукой.
- И это правда. А кем ты мечтала быть в основное время?
- Хотела стать финансово независимой от родителей, возможного мужа и разных неблагоприятных обстоятельств. А как я этого добьюсь – было не важно. У меня очень хорошая семья, но в ней, прежде всего, ценят силу воли. Меня хвалили за самостоятельность, за мой скорый карьерный рост. В противовес родне Сашки, надо мной не тряслись. Скорее, даже подталкивали к принятию собственных решений.
- Думаю, это тоже крайность, в результате может получиться лоботряс, не видящий допустимых границ. Вольный ветер, гуляющий где-то, перебивающийся случайными заработками, не желающий учиться.
- Как видишь, получилась я, и возможно, Сашка, которую мы поддержали, – допив чай, я отставила чашку.
Глеб проследил за моими действиями и попросил счет.
- Я оплачу все сам. И отказа я не приму.
- Я согласна, – пожав плечами, я смирилась с его мужскими заскоками.
Да и потом, ужин я для него уже готовила, и можно посчитать это за прошлую оплату с моей стороны.
Через пять минут мы оставили позади кафе, направившись в сторону моего временного дома. Теплый вечер, шумные улочки. Все вокруг было знакомым и уютным. Прощание возле дома прошло спокойно, без поцелуев и громких заявлений.
Глеб еще раз напомнил мне появиться около десяти утра в его участке.
Утром на проходной меня ожидал пропуск и подробный маршрут до кабинета. А в самом кабинете – громкие обсуждения проделок Тихомировой. Итогом встречи стала целая стопка принятых Пороховым заявлений. Представитель управляющей компании радостно потирал руки. Кроме всего прочего, у бабки-паразитки оказались долги по коммуналке, которые она считала не обоснованными. Каждый счет она пересчитывала, и даже была поймана за попыткой скрутить показания счетчика, о чем свидетельствовали сорванные пломбы.
Как теперь повернется ее судьба, Глеб предсказать не мог. Совокупность принятых заявлений по всем инстанциям могла убедить суд наказать Тихомирову по полной программе.
Я думала про ее судьбу ночью, потом рассуждала, дозвонившись Сашке. А теперь, в начале нового солнечного дня, я восприняла все спокойно. Она сама виновата в подобном исходе.
Бывший муж оказался не совсем бывшим. Он просто махнул рукой на склочную бабу и перебрался в район. В старый домик, купленный им на остатки заработанных денег и то, что фирма, которой он отдал все здоровье, ему отсыпала напоследок. Он прекрасно жил на среднюю пенсию в пригороде южного города, и собирал бумажки по инстанциям, раздумывая, как ему доказать, что жена совершила подлог в документах, присвоив себе его квартиру. Если не всю квартиру целиком, то хоть ее законную половину он еще мечтал получить.