Старичок прислал своего адвоката, нанятого ради подачи заявления о разводе. При таком варианте квартиру Тихомировой придется ей продавать точно. А собственного сына она там и не прописывала на постоянной основе. Продлевала ему временную регистрацию, если он хотел работать, и только. Не прописанный в квартире сын претендовать на часть имущества не мог. Покупка жилья состоялась уже после его совершеннолетия.
У бывшего мужа был шанс оставить вредную бабку ни с чем, так как покупку совершали на сумму, отправленную им самим. Но, как благородный человек, он собирался оставить ей возможность купить однокомнатную квартиру, после продажи и раздачи всех долгов и штрафов.
Пописав бумаги, я пожелала моим единомышленникам удачи, и отправилась на любимую работу. Теперь все дела будут за Глебом, адвокатом и судом.
Глава 8
Я никогда не думала, как быстро выносятся решения по мелким делам в суде при предоставлении всех доказательств. Всего через две недели Тихомировой напихали полную панамки вызовов в суд, а за этим и вручили кучу штрафов со сроком погашения не более нескольких месяцев.
Муж готовый к долгому разбирательству даже запася успокоительными лекарствами, но это не потребовалось. Ушлый адвокат вовремя сделал ей выгодное предложение, пригрозив начать копать в сторону подлога документов. Так как в случае вскрытия подлога с документами бабке светил реальный срок. Она согласилась продать квартиру, разделив все имущество поровну по суду, и даже принялась паковать свои вещи. Правда где-то на стадии смахивания пыли со старых чемоданов, завалявшихся на антресоли, у нее резко подскочило давление и ее увезли в больницу поправлять здоровье.
Пока все было тихо, а враг временно покинул свое убежище, я решила заскочить в свою квартиру за вещами. Я поставила в известность Глеба, ведь он просил сообщать о подобных экспромтах, За последние дни мы сблизились если так можно назвать его опеку, и моих бабочек в животе при каждой встрече.
Я сама не поняла, как влюбилась в участливого Порохова. Привыкнув к его манере слушать меня, интересоваться моим мнением, ставить меня всегда на первое место. Он так и провожал меня с работы, правда не всегда у него получалось поужинать со мной. Бывало так, что он вырывался на двадцать минут, которых хватало довести меня до дома и вернуться обратно на работу. С прощанием выходило именно столько времени.
Он уходил, уезжал, убегал, а я, окрыленная взбегала на седьмой этаж и еще несколько часов мечтательно вздыхала. Мы стали переписываться по двум новым номерам. Их принес Глеб, попросив общаться с ним пока не закончиться наше дело только по нему.
И вот наши разговоры по сети могли длиться и до глубокой ночи. На людях мы, как школьники держались за руки, и даже не целовались ни разу. Слишком правильный мужчина оберегал меня как мог. Для всех наше общение можно обосновать как защиту одинокой свидетельницы. А вот отношения будут явно лишними. Пока лишними.
Часто Глеб разжигал пламя в моем сердце своей откровенностью. Его признания, что он нестерпимо хочет меня поцеловать или прижать к себе, почувствовав тепло моего тела, не могло восприниматься просто словами. Не вместе с тем выражением глаз и его живой мимикой лица. Но вскоре все наши дела завершаться, и мы сможем вести обычную жизнь пары.
Вот и в этот раз, я быстро написала сообщение Глебу, получив инструкции не выключать съемку на телефоне и отписаться, когда зайду в квартиру и когда выйду из нее. Оно обещал встретить меня на полпути до работы, приехав на машине, в багажник которой я и должна была загрузить собранную сумку.
За три квартала до своего дома, я включила телефон на запись и впихнула его карманчик блузки на груди, камерой в сторону улицы. Даже если мы обезвредили соседку, у нее осталось куча «добреньких» подружек в этом доме. Наверное я заразилась подозрительностью от Глеба, но в этот раз все оказалось верным.
Не успела я дойти до двери своего подъезда, как на меня налетел сын Тихомировой и схватив меня за шею, принялся душить.
- Ты, стерва, отзовешь свое заявление, или я тебя грохну! Мать моя из-за ваших делишек в больницу загремела!
Он сжимал мою шею слишком сильно, и я не могла ответить ему ни слова. Хрипела, царапала его руки ногтями до крови. Но он не отпускал, вещал мне про то какие мы сволочи и твари. Дышать становилось все сложнее, извернувшись, я из последних сил наступила каблуком ему на ноги. Раздался хруст сломанной шпильки и его рев. Горло он мне отпусти, но от злости схватил за волосы и ударил о стену головой и мой мир померк.