- Они с сыном у себя, на втором этаже. – Сообщила Света.
- Бегом туда и скажи, что пожар и надо выбираться наружу.
- А сынок ничего не заподозрит?
- Не знаю, сейчас это не важно. Выпускай Валентина и Облачко.
Упрашивать собаку не пришлось. Он сам распахнул дверь и стремглав помчался к лестнице. Света затолкала кошку в переноску и выбежала в коридор. Я начал пожар с комнаты, в которой они жили. Открыл окно. Облил смесью кровать, стены, мебель и поджег. Жаркий огонь мгновенно начал сжирать все, чего касался.
- Пожар! Люди, пожааар! Все на выход!
Начали открываться двери, из которых выбегали напуганные люди. Я пробежался по всем неоткрытым, стуча и предупреждая. Алексей начал поджигать с одного конца коридора, а я с другого. Затем мы спустились на этаж ниже и начали поджигать более респектабельные комнаты. Из окон здания вырвались языки пламени. Народ стал собираться снаружи, завороженный страшным зрелищем.
Мы спустились на первый этаж. Мне захотелось узнать, сбежали ли помещики из бильярдной. Велико было искушение запереть им дверь и поджечь ступени, чтобы они задохнулись внутри подвала в дыму. Только я не убийца, не тот человек, который берет на себя ответственность кому жить, а кому нет.
- Пожар! – Выкрикнул я внутрь лестничного прохода, надеясь, что «помещики» вовремя оценят опасность и сбегут.
Мы выплескали остатки смеси на первом этаже, бросили канистры в огонь и выбежали из дома наружу. Вначале затерялись в толпе, а потом стали выискивать взглядом Свету, ту и другую. Разумеется, настоящая Света старалась ближе держаться к своему телу.
- Машину отгони. – Посоветовал я Алексею. – Езжай к воротам, я подойду туда со Светой и Валентином.
Он послушался меня без лишних вопросов. Разогнал толпу и проехал сквозь нее. Я видел на лицах людей, наблюдающих за пожаром, скрываемую друг от друга радость. Им приятно было смотреть на сгорающую тюрьму. Женщина в теле Светы увидела меня, изменилась в лице и стала теребить плечо сына, сидящего в коляске. Он долго не мог понять беспокойства матери, пока я не подошел ближе.
- Привет, семейка. – Поздоровался я. – Как дела.
Парень сразу же установил мостик к моему сознанию, но я закрылся, даже сам не понял как, и сделал другой мостик от него к оставшемуся хомячку. Парень оценил мою силу и сдался.
- Сынок, давай уже, избавься от него. – Мать Светиной рукой продолжала его теребить.
- Я не могу. Он сильнее.
- С чего ты взял? – Она уже поняла перспективу потерять шикарное тело. – Он же был слабее.
- Он был слабее, когда нам помогал Ифенди.
- Так позови его.
- Нет. Прежней, ты нравилась мне больше. В теле этой девушки ты ведешь себя как дура.
Настоящая Света подошла к нам, с переноской в руках, и встала рядом.
- Я не хочу быть такой жабой. – Мать ткнула в свое настоящее тело. – Она фу.
Я вернул их сознания в родные тела. Женщина, теперь выглядящая как настоящая мать парня и ведущая себя соответственно внешности, упала на землю и забила ногами.
- Ты молодец. – Я поблагодарил парня. – Беги отсюда как можно дальше.
- Найди меня! – Крикнул он нам в спину.
- Хорошо. – Пообещал я.
Наверное, ему некуда было бежать. Алексей выбежал нам навстречу, схватил из рук дочери переноску и взял ее за руку, чтобы помочь добежать. Они сели в машину, а я в будку охраны, открывать ворота. Нажал кнопку. Хотел уже садиться в машину, но почувствовал, как меня просканировали. Тревожное чувство слежения.
- Садись уже! – Выкрикнула Света.
- Я останусь. Езжайте без меня. И уезжайте из города на неделю.
- Нет, Антон! – Выкрикнула Света. – Мы тебя не оставим.
Валентин подал голос, ругаясь на меня отборным собачьим матом.
- Езжайте, вы ослабляете меня. Надо решить вопрос с этими помещиками. – Я подошел к машине. – Заберу последнего хомяка.
Я вынул клетку с хомяками. Надо было вернуть парням их сознания, но позже. Определил того, кто еще был самим собой и сунул его в карман куртки.
- Езжайте, Алексей, вы мне не помощники, а дело закончить надо, чтобы не скитаться всю жизнь в страхе.
- Ты классный мужик Антон. Мы тебя будем ждать. Удачи. – Отец Светы показал мне сжатый кулак.
- Валите уже, пока вас не подменили.
Алексей выжал педаль газа и с пробуксовкой вылетел со двора. Я проводил их взглядом до конца улицы. Дом занялся огнем под самую крышу. Горели башенки, выпуская из своих бойниц языки пламени, делая их похожими на цветы. Издалека послышался вой пожарных сирен. Я направился в толпу. Прошел сквозь нее, ощущая, как усиливается ощущение слежки. На меня как будто смотрели в упор, но я не видел кто. И тот, кто смотрел, желал мне смерти. Совсем как враг, которого чувствуют на войне солдаты. Это и была моя война за право быть тем, кем хочется.