— В конце концов, не думаю, что это займет так много времени. Ты ведь собираешься его убить? – как‑то слишком легкомысленно спросил он у Гарри, когда они сидели утром в Выручай–комнате. Гарри опешил и какое‑то время не мог ничего выдавить, кроме бессвязного:
— Э–э-э… Ну… Мгм…
Он и не думал о таком исходе дел. Это казалось таким естественным: ненавидеть Малфоя, хотеть причинить ему боль, стереть с его лица вечную усмешку. Но убить? Лишить человека жизни? Сможет ли он это сделать? Ведь речь идет о его ровеснике. Не о Волдеморте, который уже утратил все человеческое, что когда‑то в нем было. А о подростке, с которым Гарри вместе учился, встречался на занятиях, за завтраками в Большом зале, во время прогулок в Хогсмид. И вот так просто, одним движением руки оборвать эту тонкую ниточку – человеческую жизнь.
— Во всяком случае, Малфой точно попытается это сделать, – размышлял вслух Рон, – так что список заклинаний, которые нельзя применять во время дуэли, можно ограничить Непростительными. Хотя…
Он поудобнее улегся на кушетку и продолжал:
— Обычно уйма времени уходит именно на это, на уточнение какими заклинаниями пользоваться можно, а какими – нельзя. Ведь сейчас мало кто из волшебников хочет действительно причинить другому существенный вред. Зачастую они довольствуются тем, что выясняют, кто же из них сильнее. Потом еще обговариваются всякие мелочи, иногда даже в какой одежде должны быть соперники. Самые долгие переговоры были между секундантами Этельстана Бесноватого и Годхельма Изгнанного. Когда они закончились, оказалось, что дуэль уже и не нужна.
— Почему? – Гарри и сам не заметил, как болтовня Рона отвлекла его от мрачных мыслей. Пусть все идет своим чередом, и будь что будет.
— Годхельм умер. Сам. От старости. А Этельстан к тому времени без посторонней помощи не мог даже встать с постели, не то что палочку поднять.
Гарри рассмеялся так легко и беззаботно, словно это не ему вечером предстояло участвовать в поединке, который, вполне возможно, окончится чьей‑то смертью. Они поговорили еще немного, и он узнал, какие слова должны быть произнесены согласно древним традициям и что нужно делать до начала дуэли.
И вот теперь утренние колебания и страхи снова зашевелились и стали поднимать свои головы. «Ты хочешь стать хладнокровным убийцей? Превратиться в бесчувственного палача? Сможешь ли? А если все‑таки сумеешь, подумай – как ты будешь жить дальше?» – беспокойным шепотом спрашивали они. Гарри вскинул голову и взглянул на Малфоя. Тот казался спокойным и уверенным. Уж его‑то сомнения не терзали.
Наконец, Рон и Крэбб, склонив головы в легком поклоне, разошлись.
— Гарри, мы договорились не применять Непростительные, но, все‑таки, будь осторожен, – неожиданно серьезным тоном сказал Рон, – кто знает, каким темным проклятьям учил этого хорька его папаша.
Он внимательно посмотрел на Гарри, ободряюще похлопал его по плечу и, повернувшись лицом к Малфою, произнес:
— Мы готовы.
— Мы тоже, – откликнулся Крэбб.
Гарри и Драко подошли ближе друг к другу, достали волшебные палочки. Слегка поклонились, выказывая согласно древним традициям уважение противнику. Все движения должны были быть неторопливыми и плавными. Спешка и суетливость говорили о собственной неуверенности и страхе.
— Я, Драко Люциус Малфой, даю слово мага, что явился в это место лично, для того, чтобы сразиться в поединке с Гарри Джеймсом Поттером, – четко произнес Драко, взмахнув палочкой, из кончика которой потянулся легкий дымок серебристого цвета, поднявшийся вверх.
Гарри повторил эту церемониальную фразу и движение руки Малфоя. Прозрачная струйка дыма, вырвавшаяся из его палочки, была ярко–красной. Собравшись под потолком в небольшое облачко переливчато–малинового цвета, они то перемешивались, сливались, становясь единым целым, то делились на полосы, растекаясь в разные стороны. Можно было долго любоваться, постоянно находя новые сочетания цветов, формы, пытаясь разглядеть очертания знакомых предметов, но времени уже не было. Дуэль началась.
Гарри и Драко кружили по комнате, наблюдая друг за другом. Их движения стали резкими, лаконичными. Они были предельно собраны, вкладывая все силы, все знания в то, чтобы перехитрить, переиграть соперника. Первые несколько заклинаний были лишь попытками определить, насколько враг силен. Никто и никогда на магических дуэлях не выкрикивал сразу «Аvаdа Кеdаvrа», даже если схватка была не на жизнь, а на смерть. Пусть ты уверен, что сильнее, но надо дать противнику шанс показать, чего стоит он, тем ценнее будет победа.